– Извини, – всхлипывал он. – Я не хотел. Честно, мамочка, я не хотел. Я больше не буду!
– Чего ты не хотел, милый?
– 'Того, из-за чего ты плачешь. Извини, мамочка. Я действительно не хотел.
Мы с Шарлоттой переглянулись и рассмеялись сквозь слезы. Я крепко обняла сына:
– Ах, Джонатан, я тебя так люблю! Я так люблю вас обоих!
Прошел уже час, и мы втроем по-прежнему сидели на полу, когда аромат жасмина заставил меня поднять глаза. Несколько секунд Канарейка молча изучала меня, после чего повернулась и вышла из комнаты. Я почти сразу последовала за ней. Она стояла внизу, у двери в гостиную, и угрюмо наблюдала, как я спускаюсь по лестнице.
– Все в порядке, – сказала я, проходя мимо нее в гостиную.
– Думаю, мне лучше вернуться к детям, – ответила Канарейка, закрывая за мной дверь.
Лишь после этого я решилась поднять глаза, и меня тотчас же охватила волна такого неистового желания, что я едва не застонала. В гостиной в темном расстегнутом пальто, под которым виднелся строгий серый костюм, стоял Александр. Он похудел, и его красивое лицо казалось усталым и изможденным. Наверное, мне следовало бы рассердиться за то, что он пришел в мой дом. Но когда я увидела знакомую улыбку и чуть искривленный зуб, мое сердце чуть не выскочило из груди. У меня было ощущение, что какой-то сверхмощный магнит собрал воедино беспорядочно разбросанные осколки моей разбитой жизни.
– Я не мог не прийти. Это было выше моих сил.
Я молча кивнула. И через секунду оказалась уже в его объятиях.
– Ах, Александр, если бы ты знал, как мне тебя не хватало!
Он обнимал меня все крепче, умоляя простить его, говорил, что никогда не должен был меня покидать. Я прижала пальцы к его губам и заглянула в глаза:
– Скажи, ну почему у нас в жизни все так сложилось?
Ладони Александра нежно касались моих щек, когда наверху внезапно хлопнула дверь и кто-то сбежал вниз по лестнице.
– Послушай, Александр, что нам делать? Тебе нельзя здесь больше оставаться – скоро вернется Эдвард.
– Расскажи мне о Джонатане. Он мой сын?
Я отвела взгляд и села у камина. Некоторое время мы молчали, потом я спросила:
– Что ты собираешься предпринять?
Александр подошел ко мне, взял за руку и развернул лицом к себе:
– Мне кажется, это зависит от тебя.
Я выдернула руку, но глаз отвести не смогла. Его серые глаза гипнотизировали меня.
– Александр, очень прошу тебя, уходи сейчас! У всех нас было уже достаточно страданий.
– Элизабет, ты родила двоих детей, моих детей, а я их даже ни разу не видел! Тебе не кажется, что давно пора расставить все по своим местам?
– Слишком поздно! Теперь уже ничего нельзя ни сделать, ни исправить.
Александр побледнел как полотно:
– Что ты имеешь в виду? Либо они мои дети, либо не мои. Третьего не дано.
– Думаю, мне будет проще ответить на этот вопрос.
Мы резко обернулись на звук закрывающейся двери и увидели Эдварда, который стоял на пороге и наблюдал за нами. Не сводя глаз с Александра, он подошел поближе.
– Элизабет, может быть, ты представишь нас друг другу?
Я с трудом пробормотала их имена и отвернулась, не в силах смотреть на то, как они пожимают друг другу руки.
– Мне кажется, Элизабет пыталась вам сказать, что Шарлотта и Джонатан – кстати, именно так их зовут, на тот случай, если вы этого не знаете, – они больше не…
– Нет! – в отчаянии выкрикнула я. – Нет, Эдвард, не надо! Пожалуйста!
Эдвард спокойно повернулся ко мне:
– Но он должен это знать, дорогая. Иначе он будет считать, что и впредь сможет приходить сюда, когда ему заблагорассудится.
Я видела, что Александр сдерживается из последних сил, и быстро встала между ними.
– Пожалуйста, Эдвард, позволь мне самой все рассказать.
– Заткнись!
Я была настолько потрясена тем, что Эдвард повысил на меня голос, что невольно отшатнулась. Александр решительно шагнул вперед, и я увидела, что Эдвард испугался. Но это ничуть не поколебало его решимости.
– Я собираюсь сообщить вам, молодой человек, что дети, которых вы так самонадеянно считаете
