давно жаждут прибрать к рукам владение. Разве они уже не сделали то же самое с кланом Брюсов? Пребывая в затруднении и почти не имея выбора, Эйтин разослала известие, что ее опекун слишком болен, чтобы присоединиться со своими людьми к шотландской армии. Какая ошибка! Узнав, что старик нездоров, и Филан, и Динсмор явились вынюхивать, желая разведать, насколько он плох.
Эйтин знала, что и тот и другой усматривают в слабости Гилкриста долгожданную возможность. Оба пытались проникнуть в Лайонглен, требуя встретиться с бароном по срочным делам. Мошенники и негодяи, оба! Им нужно попасть в крепость только для того, чтобы захватить Лайонглен.
Гилкрист, к несчастью, испустил последний вздох с появлением первого «павлиньего глаза», возвестившего приход весны. Его последняя воля заключалась в том, чтобы Эйтин сохранила Лайонглен, не позволила завладеть им ни Коминам, ни Кэмпбеллам. Его последними словами были: «Ищи путь ворона». Не имея иного выбора, Эйтин состряпала «брак».
В свои двадцать четыре Эйтин уже отчаялась когда-либо найти мужа. Ей нравилось быть хозяйкой своих владений – если бы только властолюбивые, алчные соседи оставили ее в покое! В «браке» она могла бы продолжать управлять Лайонгленом. Планы были составлены, курс определен, но, когда пришло известие о том, что англичане перешли границу, вмешались сомнения.
Эйтин знала, что Эдуард Длинноногий, самый безжалостный из всех королей, когда-либо сидевших на английском троне, хочет завладеть Шотландией – и завладеет. Разве мертвая хватка, с которой он держит за горло Уэльс и Ирландию, не является ясным свидетельством того, какая судьба ожидает шотландцев? Эдуард выдаст Эйтин замуж, отдав в качестве награды какому-нибудь преданному вельможе. Однако если она забеременеет и заявит права на земли, как на владения своего ребенка по праву рождения, возможно, Эдуард пожалует ей разрешение остаться в Глен-Эллахе и не станет принуждать к браку без любви.
Рейвенхок ухватился за подлокотники кресла, поднял его и припер Эйтин к столу, отрезав отступление.
– А теперь, принцесса, пришло наконец время сказать правду, хотя я начинаю думать, что вам незнакомо такое понятие.
Светлые, серо-зеленые глаза буравили Эйтин, удерживая в плену, не давая отвести взгляд. Все вокруг померкло до едва различимых теней, она видела только его одного. И вспоминала те мгновения, когда они были вместе, его руки на ее груди, его рот на ее губах. Желание кинжалом пронзило внутренности. Эйтин гадала, что он думает о ней, вспоминает ли его тело то, что не может вспомнить мозг.
Глаза хищника следили за ней, раздевали ее тело. А потом он сорвал покровы с ее души. Странно, но он не произнес ни слова, просто смотрел. Злость медленно перетекла в вопрос, затем в удивление.
Глаза, обрамленные длинными черными ресницами, широко раскрылись, и Деймиан Сент-Джайлз произнес:
– Он мертв.
Паника обуяла Эйтин. Она еще никогда не встречала мужчины, обладающего такими способностями. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что в этом человеке течет кровь древних кельтских друидов. Она подозревала это – боялась этого – раньше, но теперь стало еще яснее, что мать Деймиана была шотландкой. Еще яснее… и еще опаснее.
Глава 10
Деймиан Сент-Джайлз и его могущественный кузен стояли на бастионе Лайонглена и наблюдали за четырьмя десятками людей внизу. Войско Кэмпбелла, состоящее из отряда пеших лучников и легковооруженных всадников, было внушительным, хотя и типичным для шотландцев: беспорядочная толпа. Деймиан был удивлен, что Динсмор смог наскрести такое большое войско после того, как несколько недель назад англичане разгромили шотландскую армию.
– Думается мне, не все шотландцы сражались вместе с Рыжим Комином в битве при Данбаре, – заметил он. – Кэмпбелл полагает, что здесь командует леди Эйтин и под градом стрел она сдастся и покорно падет к его ногам.
Джулиан самодовольно улыбнулся:
– Вонючка Динсмор не рассчитывал на то, что лорды Шеллона вступят во владение, а?
– Хорошо, что мы сделали это. – Глаза Деймиана обежали ряд вооруженных людей, выстроившихся вдоль стены, оценивая охрану Лайонглена. Большинство защитников были тучными и не проявляли боевого энтузиазма. – Перекормлены и недостаточно хорошо тренированы.
Джулиан скрестил руки на груди и согласно кивнул.
– Похоже, ты нашел работу по душе. Эдуард поступил правильно, послав тебя сюда. Ты добился того положения, которого жаждут и клан Брюсов, и Комины, и Кэмпбеллы. Феод в сочетании с Койнлер-Вудом слишком крупная добыча, чтобы оставить его во владении слабого лорда – или леди, даже если она одна из этих воинственных женщин клана Огилви. С Гленроа и Кинмархом в моем владении и Гийомом, водворенным в качестве нового лорда в Лохшейне, Глен-Шейн надежно защищен. А с твоим притязанием на Глен-Эллах Эдуард будет держать сердце Высокогорья в кулаке.
Деймиан снова взглянул на воинов внизу.
– Ты хочешь сказать, с притязанием Дракона Шеллона.
Защита Лайонглена временно была усилена закаленными в боях рыцарями и воинами Джулиана, до тех пор, пока Деймиан не сможет перевести людей из своего небольшого владения в Парвоне, в Нормандии. Деймиан отметил, как встревоженные взгляды шотландцев обращаются на хозяйку, не возражает ли она, что два английских лорда приняли командование на себя. Увидев, что Эйтин согласна с таким положением дел, ее люди, похоже, успокоились.
– Приступай, – тихо посоветовал Шеллон. Слова достигли лишь ушей Деймиана: пора вступить во власть в качестве нового лорда Лайонглена, пока у солдат не закрепилось в сознании главенство Дракона.
– Эйтин! Я знаю, что ты смотришь! – приподнявшись в стременах, прокричал во всеуслышание стоящий во главе войска блондин с надменной ухмылкой. – Открывай эти чертовы ворота, Эйтин Огилви, или я прикажу моим лучникам выпустить стрелы. Считаю до десяти, и тогда…
Услышав эту угрозу, Эйтин напряглась, но Деймиан протянул руку и коснулся ее плеча. Эйтин удивленно насторожилась.
