– Ты нездорова?
Она нетерпеливо выдохнула:
– Упаси меня Бог от мужчин, которые наконец замечают то, что вот-вот их укусит. – Вырвавшись, она взлетела о лестнице, вбежала в комнату и захлопнула за собой дверь него перед носом.
Эйтин стояла у бойницы и наблюдала за мужчинами внизу, дерущимися на мечах на тренировочной площадке. Шеллон тренировался в использовании клеймора – сабли шотландских горцев – с одним из своих оруженосцев, – кажется, мужчину звали Джервас. Тамлин хлопотала, раскладывая и развешивая вещи Эйтин. Эйтин улыбнулась кузине:
– Тамлин, тебе совсем не обязательно все это делать. Для этого есть слуги. – Она знала, что напрасно тратит слова, ибо кузина редко просила других выполнить работу за нее.
– Мне не трудно. В последние дни у меня столько лишней энергии, что я просто не знаю, куда ее девать. – Тамлин улыбнулась, но улыбка померкла, когда янтарные глаза окинули Эйтин оценивающим взглядом. – Ты беспокоишь меня, дорогая кузина. Ты нездорова?
– Ох, Тамлин, меня засасывает трясина. – Эйтин шмыгнула носом, затем откусила крошечный кусочек сухого яблока, обнаружив, что оно помогает справиться с тошнотой. – Это, может быть, беспокойство… но я боюсь, что беременна. Все признаки налицо. Уна подтвердила.
– Беременна? – потрясенно повторила Тамлин, потом улыбнулась и приложила ладонь к животу. – Я, возможно, тоже.
«Сегодня ночь Белтейна, Майского праздника. Ночь великого волшебства. Оно затрагивает твою кузину в Гленроа и, как в зеркальном отражении, воздействует и на твою жизнь».
– Белтейн? – спросила Эйтин, услышав прозвучавшие в голове слова Уны.
Тамлин кивнула:
– Я увела Шеллона в сад.
Глаза Эйтин расширились.
– Под твоим деревом?
– Да. Яблоневый цвет был таким густым, что усеивал всю землю. На его черной накидке на белых цветах – это было как во сне.
– Неудивительно, что ты светишься от счастья. – Зависть наполнила душу Эйтин.
– Сколько уже, по-твоему, кузина?
Эйтин откусила кусочек яблока.
– Яблоки облегчают тошноту. Я всегда слышала, что утренняя тошнота – признак беременности. Но Уна говорит, бывает, что тошнота накатывает и днем. Тебя уже тошнит?
– Пока нет, но Бесса говорит, что скоро начнет. Так кто же отец и какой срок?
– С Белтейна, – со вздохом призналась Эйтин. Распахнув деревянную ставню пошире, она смотрела на мужчин внизу.
Деймиан учил Моффета, показывая своему сыну, как обращаться с мечом. Закончив, он через голову стянул рубашку и пошел к колодцу. Вытащив ведро воды, вылил себе на голову, потом встряхнулся, словно пес. Когда Моффет засмеялся, Деймиан вытащил еще одно ведро и опрокинул на черную голову сына.
Их смех вызвал печальную улыбку на губах Эйтин. Будет ли Деймиан когда-нибудь делить такие мгновения с ребенком, которого они создали? Она попыталась настроить мозг на ясновидение, увидеть будущее, но не смогла сказать даже, где будет через год.
– Но тебя же не было в Гленроа, во время обряда Майского праздника.
Эйтин печально рассмеялась:
– Можно сказать, что я провела свой собственный обряд.
– Я не понимаю. – Тамлин снова принялась распаковывать платья Эйтин и вешать их в гардероб.
Внезапно Эйтин расплакалась. Тамлин бросилась к ней и обняла, укачивая.
– Ох, Тамлин, я так запуталась и не знаю, как теперь все исправить, как выбраться из этой трясины.
– Ш-ш, милая кузина, а то заболеешь. Наверняка все не так страшно, как ты думаешь.
– Ох, боюсь, что даже хуже.
Шеллон открыл дверь, постучал, потом распахнул ее шире.
– Тамлин, извини, боюсь, надо, чтобы ты поухаживала за своим глупым мужем.
Тамлин ахнула, когда увидела кровь, капающую с его руки.
– Шеллон, что ты сделал?
– Тише, это всего лишь небольшой порез. Я был не слишком внимателен, и Джервас зацепил запястье. Какая-то царапина, а кровь течет как из прирезанной свиньи. Надо, чтобы ты перевязала.
Тамлин кивнула Эйтин:
– Поговорим чуть позже. Извини.
– Иди, позаботься о своем муже, Тамлин. Мои беды никуда не денутся. – Эйтин проводила их взглядом. – Никуда не денутся, еще и умножатся, боюсь.
