присущей хищникам. Таинственные неземные глаза, которые видели больше, чем простые смертные, проникали в ее душу с силой ясновидения. Длинные густые ресницы обрамляли их, в то время как густые эбеновые брови подчеркивали пронизывающий душу оттенок. Когда она заглянула в эти глаза, мир сузился. Все вокруг перестало существовать. Был лишь этот мужчина-воин такой красоты, что не описать словами.
Это смутило ее. Никогда еще она не встречала мужчину такой силы, буквально пульсирующей в нем. Никогда ни один мужчина не воздействовал так на ее разум, на ее тело. Так, что трудно было думать.
О, этот незнакомец и в самом деле совершенно особенный. Его красиво очерченные, чувственные губы могли дарить неотразимые улыбки. Улыбки, которые способны уговорить женщину сделать все, что он пожелает, без малейшего колебания. Челюсть его была мощной, свидетельствуя о том, что это человек великой силы и решимости, а высокие скулы служили уравновешивающим намеком на утонченность, смягчая надменные линии.
Привыкшая к аккуратной бородке и усам, которые носил Филан, и кустистым светлым бакенбардам Динсмора, Эйтин была довольна тем, что ее незнакомец чисто выбрит. Отсутствие растительности на лице позволяло как следует рассмотреть правильные, интригующие черты. Тронутая благоговейным трепетом, который незнакомец пробуждал в ее сердце, она подняла руку, чтобы погладить его щеку.
Волнистые черные волосы блестели в лунном свете, отливая темным золотом, – оттенок, присущий людям с пиктской кровью. Это заставило Эйтин вновь задуматься, англичанин он или шотландец. Три пряди упали наперед, и ее ладонь зудела от желания отвести их со лба.
Лицо незнакомца было греховным. Он был прекрасен. Внутренний голос шептал ей: кельтская кровь. Отмеченные высшими силами люди Шотландии, говорят, обладают такой привлекательностью, что простые смертные не могут устоять. Но в таком случае, значит, он шотландец?
В светлых глазах не отражалось никаких признаков того, что травы оказывают на него свое сильное действие. Явно сопротивляясь их влиянию, длинные ресницы захлопали, когда он попытался сосредоточить взгляд на ее лице.
– Где… как?.. – Одурманенный, его голос смолк.
Протянув руку, он большим пальцем обвел контуры ее губ. Рука дрожала, но Высшее Знание говорило ей, что это не от мандрагоры, которой братья напоили его, а от какой-то глубинной эмоции, сродни благоговению. Палец скользнул по губам, раздвигая их, погружаясь во влагу ее рта.
Широко распахнув глаза, она осторожно обвела его палец языком, наблюдая за реакцией, отражающейся в светлых глазах. Веки незнакомца были полуприкрыты, словно он упивался ощущением, стараясь удержать его в своем сознании. Убрав руку, он поднес палец к своему рту, затем втянул его и попробовал на вкус, наслаждаясь им так, как другой бы наслаждался вином.
Уна велела угостить его волшебной смесью – она обострит мозг и переборет летаргию, вызванную одурманивающим зельем. Эйтин привстала, потянувшись к горшочку у кровати, но он преградил ей путь левой рукой, показывая, что не намерен выпускать ее.
– Ш-ш… я только возьму вот это. – Она показала на стоящий на прикроватном столике горшочек.
Черные брови озадаченно поднялись, но незнакомец не сделал попытки остановить ее. Дрожащими пальцами она поднесла шелковистую мазь к его чувственным губам и медленно смазала их бальзамом. Он лизнул губы языком, пробуя травы – волшебство Уны. Затем удивил ее, втянув палец в рот и ритмично посасывая.
Тяжело сглотнув, Эйтин почувствовала, как дыхание сделалось поверхностным, неровным. Она вытащила палец и поднесла к своим губам.
Его лоб сморщился, явно от боли.
– Моя голова…
Ее рука дрожала, когда она потянулась к кубку, оставленному Уной.
– Вот. Выпей. Это облегчит боль.
Он вскинул свои черные брови почти с вызовом.
– Что это за зелье, которым ты потчуешь меня?
– Медовый эль.
– Эль? – Он сел на корточки, и его светлые глаза переместились на резной кубок, потом вновь на нее. Наконец он поднес рот к кубку и стал пить. Выпив половину, остановился.
– Пей. Тебе лучше выпить все, – сказала она.
Уголок его рта приподнялся в полуулыбке.
– Никаких полумер?
– Полумерами делу не поможешь.
– Мне не хотелось бы разочаровывать мою леди, оставив дело сделанным наполовину. – С едва заметным кивком он допил остатки эликсира Уны. Когда она поставила пустой кубок на столик, он в замешательстве окинул взглядом комнату:
– Как? Я не понимаю.
Эйтин остановила вопросы, приложив пальцы к его губам. С сияющими колдовскими глазами он поцеловал их, отчего трепет пробежал по позвоночнику.
– Не спрашивай ни о чем, прекрасный рыцарь, – посоветовала она. – Просто прими.
– Но…
– Никаких вопросов этой ночью… только волшебство Белтейна.
– Либо я пьян… либо сошел с ума, – последовал хриплый шепот, словно он говорил это скорее себе, чем ей. – А может, и то и другое.
