Паркc презрительно фыркнул.
– Сколько времени вы выезжаете в свет, мисс Петерсон?
– Это мой второй сезон.
– Тогда вы должны знать, что всем интересно то, что мы делали.
– Ну…
– И еще вы должны знать, что не сможете прекратить сплетни, даже сделав заявление всем собравшимся в бальном зале лорда Палмерсона. Уверен, несколько человек уже поспешно отправились по следующему приглашению, надеясь, что первыми успеют развлечь своих знакомых чудесным рассказом леди Данли. Нет, чтобы остановить эти пересуды, вам пришлось бы опубликовать опровержение во всех газетах. Впрочем, и эго не поможет.
– Вы говорите нелепицу!
– Я говорю правду. Признайте это, мисс Петерсон. Вы попались так же, как и я. – Он вскинул одну бровь. – Но возможно, именно этого вы и хотели. Зачем вы позвали Беннингтона и сад?
Она опустила глаза и стала рассматривать его шейный платок. Он потерял всякую форму. Шейные платки не рассчитаны па то, чтобы в них плакали.
– Мисс Петерсон?
Ей не хотелось лгать, но говорить правду тоже не хотелось. Ведь она ходила в сад в поисках мужа.
В его голосе появились резкие нотки, рука сильнее сжала ее пальцы.
– Вы надеялись поймать виконта? Вам нужен был титул?
– Нет, что вы!
– Говорите громче, мисс Петерсон. Мой жилет вас не расслышал.
Она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Меня не интересовал титул лорда Беннингтона, сэр.
– А что же тогда вас интересовало? Женщин трудно понять, но, по-моему, Бенниигтону больше нечем похвастаться.
У Паркса был очень красивый рот. Не может быть, чтобы его губы ощущались на ее коже как слизняки!
– У виконта обширные садовые владения. – Паркc усмехнулся:
– Мисс Петерсон, вы не сможете лечь в постель с его петуниями.
Она резко втянула в себя воздух.
– Вы грубиян!
Она снова попыталась высвободить пальцы, которые он держал, хотя ей не было больно.
В какой-то момент между садом и этой гостиной он успел спять перчатки, но его ладони не были горячими и влажными, как у Беннингтона. Они оказались теплыми, сильными и загоревшими от долгих часов, которые он проводил, ухаживая за своими растениями.
Ей захотелось снять перчатки, чтобы лучше ощутить его прикосновения. Груди у нее чуть ныли, словно им тоже хотелось встретиться с его пальцами.
Что за мысли! Ей стало жарко от стыда.
– И скольких мужчин вы заманили в темный уголок?
– Мистер Паркер-Рот, немедленно отпустите меня!
Она не станет отвечать ему на этот вопрос. Не так уж много было этих мужчин. До Беннингтона всего пять.
– И каждый вас лапал? Вам именно этого хотелось, мисс Петерсон? Вы жаждете мужского внимания?
Этот человек просто невыносим! Его слова оскорбительны. Мэг хотела дать ему отповедь, но заметила странный блеск в его глазах, никак не вязавшийся с его холодным оскорбительным тоном.
– Может,
– Да, конечно.
Лишь когда Мэг увидела изумление в его глазах, она поняла, что произнесла эту мысль вслух.
Боже правый! Паркc потрясению моргнул. Неужели он не ослышался? Она хочет, чтобы он ее поцеловал?
Есть в этой девушке что-то особенное. Его никогда не возбуждали дамы из высшего общества. Возможно, потому, что они не появлялись в разодранных лифах с разметавшимися по плечам волосами. Когда мисс Петерсон спросила, не может ли он заплести их в косу, его захлестнула волна желания. Снова погрузить пальцы в этот теплый шелк… Она все время двигала руками, так что ее дивная белая грудь то показывалась, то снова скрывалась из виду.
А теперь она просит, чтобы он ее поцеловал!
Она сошла с ума – и сводит с ума его! Добропорядочная юная леди сидела бы робко на этой кушетке и тихо рыдала в платочек, потрясенная произошедшим в саду. И надеялась бы на то, что немедленно сможет надеть на палец колечко в знак помолвки. Но когда он произнес вслух совершенно очевидные вещи, мисс
