Она знала, что спорить с ним бесполезно.
Странный звук разбудил Андреаса около четырех часов утра: Роберта стукнулась головкой об изголовье своей кроватки. Он одним прыжком выскочил из кресла и склонился над ней.
– Бобби, ангел мой, что с тобой?
Ледяной страх пробрал его до костей. Она вновь горела огнем, полуоткрытые глаза смотрели слепо, словно затянутые пленкой, маленькое тельце подергивалось в судорогах.
Андреас бросился к двери и позвал Александру. Перепуганная, с широко открытыми глазами, она была рядом уже через полминуты.
– Что случилось? О, мой бог! Звони Колдуэллу!
– Я же тебе говорил, надо было…
– Забудь об этом, Андреас, звони сейчас же! – Александра осторожно откинула одеяльце и прикоснулась к пылающей щеке дочери. Она говорила ласковые слова, но Бобби, казалось, ничего не слышала: она металась по постели, ее тело непроизвольно подергивалось.
Андреас вернулся.
– Колдуэлл уже едет. Ей не лучше?
– Когда это началось?
– Не знаю, я задремал…
– Пойди принеси тазик теплой воды. Не холодной и не горячей – только шока ей не хватало. И принеси фланелевую пеленку.
Следующие десять минут показались им обоим вечностью. Они хлопотали вокруг Роберты, моля бога, чтобы доктор Колдуэлл приехал поскорее. К его приходу конвульсии прекратились и температура снизилась до приемлемого уровня.
– Сейчас, похоже, с ней все в порядке, – заверил он их, выйдя из детской. – Дайте ей еще немного аспирина и переоденьте в сухое. Завтра я еще раз заеду.
– А вдруг приступ повторится? – спросил Андреас.
– Это маловероятно, хотя и не исключено.
– Разве это не опасно? – Андреаса бесило спокойствие доктора.
– Тревожно, но не опасно. Главное – держать все под контролем.
– Но что вызвало температуру? – не отступал сгоравший от нетерпения и беспокойства Андреас.
Колдуэлл пожал плечами.
– Это может быть грипп или начало любой из обычных детских болезней. Если появится сыпь, будем знать точнее. Хотя это может быть и какой-то вирус. – Тут его осенила другая мысль. – У кого-нибудь из вас в прошлом бывали конвульсии?
– Нет, – поспешно ответил Андреас.
Александра бросила на него удивленный взгляд, но промолчала.
– Я спросил только потому, что причиной нередко является наследственность, но, очевидно, не в данном случае.
Как только за Колдуэллом закрылась дверь, Александра сказала:
– Может, нам обратиться к Манетти? Надо проверить…
– Проверить что? – перебил ее Андреас, все больше мрачнея и хмурясь.
– Ты же слышал, что сказал доктор, милый. О наследственности.
– Мы ему сказали, что дело не в этом.
– Да, но мы же не можем быть совершенно уверены. – Она взглянула на мужа в растерянности. – Андреас, сейчас не время бередить старые раны.
– Вот и не начинай.
– Но это всего лишь предосторожность. Ради Бобби! Я уверена, они тщательно проверяют доноров, но, может, нам стоит узнать, не было ли у ее отца…
– Я ее отец.
– Конечно, ты! – торопливо поправилась она. – Ты прекрасно понимаешь: я имею в виду ее биологического отца.
В его голосе появился металл:
– Я ее единственный отец.
– Никто этого не оспаривает, дорогой.
– До того, как ты родила Бобби, – с трудом подбирая каждое слово, заговорил Андреас, – у меня были проблемы. Я не испытывал к ней родственных чувств. Я этого не отрицаю. Но когда она появилась на свет, я понял, как глубоко заблуждался. Между нами существует связь, которую никто и никогда не сможет разорвать.
– Конечно, нет.
