– Это не имеет значения, Фанни. Слишком поздно. Теперь он женат…
– При чем тут это? Я же тебе предлагаю воссоединиться с другом, а не отбить у него жену!
Даниэль проигнорировал ее слова.
– Он женат, он знаменит, у него, должно быть, сотни друзей! Он не обрадуется, если я вдруг возникну ниоткуда. Я ему не нужен. – Он опять встал, взял ее за руку и запечатлел благодарный поцелуй у нее на лбу. – Забудь об этом, Фанни. Это действительно не имеет значения.
– Ты пребываешь в паршивом настроении с тех самых пор, как я сюда приехала, задолго до того, как увидел этот журнал. Может, объяснишь мне, в чем дело?
Он пожал плечами.
– Я не знаю.
– А я знаю. Я знаю, что ты чувствуешь, Дэн Стоун. Ты думаешь, что у тебя есть многое, но тебе не хватает еще большего, и это мешает тебе наслаждаться тем, что у тебя уже есть. Верно? Эта мысль отравляет тебе всю радость жизни.
Даниэль взглянул на нее с изумлением.
– Это именно то, что я чувствую, Фанни. Как тебе удается видеть меня насквозь?
– Дружба.
– Но ведь так не должно быть! У меня все хорошо, я должен быть на седьмом небе!
– Это усталость, Дэн, вот и все. Ты переутомился, ты слишком долго жил на чемоданах, а это никому не идет на пользу. Тебе нужен дом, ты же не цыган.
Он вздохнул.
– Это верно, но я не знаю, где мне хотелось бы жить.
И опять она уставилась на него своим проницательным взглядом.
– А я знаю. Тебе хотелось бы снова жить в Нью-Йорке, но ты вбил себе в голову, что это невозможно.
– Вбил себе в голову? – Даниэль с досадой отвернулся. – Ты сама не знаешь, что говоришь, Фанни. Ты понятия не имеешь, с чем мне пришлось бы столкнуться, если бы я туда вернулся.
– Ты столкнулся бы только со своим страхом, Дэн, – сказала она уже мягче, – и я полагаю, ты еще не готов с ним справиться. – Фанни положила руку ему на рукав. – Как не готов и прокатиться до Кюсснахта, навестить дом старого друга.
– Ты просто не понимаешь, – сквозь зубы проговорил Даниэль. – Это была не вечеринка в саду, поверь мне.
Он стряхнул ее руку и, выйдя на балкон, стал смотреть на огромное озеро, так густо затянутое туманом, что невозможно было сказать, где кончается небо и начинается вода.
Фанни тоже вышла на балкон и встала рядом с ним. Несколько минут они молчали.
– Ты мне доверяешь, Дэн?
Он криво усмехнулся.
– В разумных пределах. А что?
Она вскинула руку, сделав ему знак замолчать.
– Просто предоставь действовать мне.
– Если это имеет какое-то отношение к Алессандро…
– Фу, как не стыдно! А я-то думала, ты мне доверяешь!
– Извини. Я вовсе не хотел…
– Да ладно, я не обиделась. – Фанни внезапно вновь вернулась в комнату. Она взяла сумку, всунула ноги в туфли, став при этом на два дюйма выше. – Ладно, Дэн, я ухожу. Несколько дней меня не будет. Постарайся развлечься, прогуляйся в горы, найди себе какую-нибудь симпатичную фрейлейн, покатайся на лыжах…
– Сейчас лето.
– Ну тогда искупайся.
– Фанни, скажи мне, куда ты направляешься…
Но дверь за ней уже закрылась.
25
– Ну как? Нравится?
Даниэль и Фанни стояли в тесной, окрашенной в светло-бежевые тона прихожей крошечного трехэтажного домика на Монпелье-Уок в Лондоне. Даниэль скользнул взглядом по резной деревянной стойке для зонтиков, по чисто выбеленным стенным нишам и изящному арочному порталу, ведущему в гостиную.
Фанни взяла его под руку.
– Пойдем посмотрим гостиную.
