потом при мысли о том, что Дженни попытается перейти дорогу Митчеллам.
– Позволь я тоже помогу вам.
– Ты? – неприятно рассмеялась Дженни. – Ты на другой стороне, разве забыл? Ты ведь уже обещал моему отцу заарканить Клер и вернуть ее домой. – Она прищурилась. – И, кроме того, я тебе не верю.
Не то чтобы Майкл этого не знал. Конечно, знал уже шесть лет. Но почему-то именно сегодня, после всего, что произошло между ними в последние дни, он решил, что это уж слишком. Самообладание покинуло его, он выругался, плечом распахнул дверь, вошел и обеими руками схватил Дженни.
– Почему, черт возьми?
Гнев и обида душили его, мешая говорить членораздельно.
– Почему?
Дженни только смотрела на него, и ее упрямое молчание распалило его еще больше.
– Почему?
Ему хотелось тряхнуть ее посильнее.
– Я до смерти устал от твоих уколов исподтишка, Дженни. Давай в открытую. Почему ты меня так ненавидишь? В чем я виноват?
– Виноват? – Дженни смутилась. – Я не знаю в чем, только не могу понять… – она говорила как-то странно; обычно мелодичный, ее голос сейчас был лишен всяких интонаций, и, казалось, она совсем забыла о своих синяках, хотя руки Майкла могли причинить ей боль, – я не могу понять, где ты взял деньги, чтобы открыть сыскное агентство. Клер рассказала мне, что ты там, в Сиэтле, большой человек, и она не думает, что ты мог позволить себе подобную роскошь, имея только часть страховки Кина.
Он был Потрясен словами Дженни. Что могла знать Клер, будь она неладна? – Ближе к делу.
– Изволь. Сколько ты должен Митчеллам?
Глаза Майклу застила красная пелена, голова пошла кругом от жгучей, нечеловеческой ярости. Должен… Его пальцы на плечах Дженни все сжимались, пока не почувствовали хрупкие косточки под нежной плотью. Каких мерзостей Клер наговорила Дженни?!
– Нисколько, – с трудом выговорил он, хотя лоб его горел, а зубы пришлось стиснуть так, что заболели челюсти. – Что за гнусный вопрос. Я ни единого цента не должен этим паршивым ублюдкам.
Ничто в лице Дженни не изменилось. Страх, тоска и отрешенность никуда не делись, словно она и не слышала его ответа.
– А почему? – с отсутствующим видом спросила Дженни. Казалось, она в трансе, и Майкл в отчаянии подумал, не стоит ли шлепнуть ее по щеке, чтобы она пришла в себя, пока не сказала что-нибудь непоправимое. – Может, они сами у тебя в долгу? Может, ты когда-то оказал им большую услугу?
– Дженни, ты в своем уме или Клер окончательно лишила тебя рассудка? Что она тебе рассказала? Зачем ты ее слушаешь? Какую услугу мог я оказать этим подонкам?
Вместо ответа Дженни начала качать головой, словно та не подчинялась ей, словно ее мысли были слишком страшны, чтобы поверить им. Две слезы выкатились из невидящих глаз и потекли по щекам, оставляя за собой блестящие дорожки.
И тут Майкл понял все. Теперь он знал, о чем думает Дженни. «Не говори, Дженни – вопил отчаянный голос в его содрогающемся мозгу, – не надо, Дженни».
Но она все-таки сказала. Дрожащим от слез голосом она произнесла то, о чем, видимо, мучительно думала все эти шесть лет:
– Ты мог согласиться оставить моего брата на складе одного в ту ночь. Одного, чтобы было одним свидетелем меньше. – Из горла Дженни вырвался сдавленный всхлип, предвестник новых горьких слез. – И чтобы убили его одного.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Эхо слов Дженни растаяло в воздухе. Майкл выпустил ее, словно вдруг его руки перестали слушаться и не могли больше ничего удержать. Он отступил на шаг назад и изумленно уставился на Дженни, будто видел ее впервые в жизни.
Дженни же не знала, как ей теперь быть. Противоречивые чувства раздирали ее. Она прижала ледяные ладони к пылающим щекам и тихо застонала.
Боже правый, как она могла позволить такому обвинению сорваться с губ? Она же совсем не хотела делиться с Майклом своими подозрениями – знала, что это бесполезно! Если он действительно виноват, то ни за что не признается. А если нет…
Если нет, значит, она сказала непростительную гадость, он ведь когда они с Клер беседовали, все звучало так убедительно, каждая мелочь казалась полной скрытого смысла: случайное отсутствие Майкла в ночь гибели Кина, его упорное молчание о том, что произошло в ту ночь, его поспешное бегство из Техаса и необъяснимое везение в делах; наконец, его согласие помочь старому Керни отыскать Клер… Трое молодых людей когда-то были самыми близкими друзьями, и, если у Алекса завелись темные делишки с Митчеллами, почему бы Майкл остался в стороне?
Но подобно тому, как меняется, становясь то синим, то зеленым, цвет морской воды, так рядом с Майклом все становилось другим. Здесь, около него, Дженни ясно понимала: то, что Клер считала очевидным, на поверку оказалось нагромождением страхов и предрассудков. Они с Клер сами создали жутковатую тень и принимали ее за чудовище, а подозрение – за неопровержимое доказательство.
А как же тогда очевидность ее собственных ощущений? Когда она была с Майклом, то испытывала лишь желание и боялась только одного: полностью отдаться его чарам.
Например, сегодня… Ее силы были на пределе после общения с Клер, но все же она не поехала домой, где оказалась бы один на один с Майклом на втором этаже. Вокруг дома – бескрайние пустые пастбища и луга, а больной отец и робкая сиделка не смогут защитить ее. Потому Дженни и помчалась в «Кернико», где, благодаря отцовскому маниакальному стремлению к безопасности, днем и ночью охранялись все входы и
