Бесстрастные слова Торхолла произвели на слушателей действие зажженного факела, поднесенного к сухому дереву. Ярл никак не мог прийти в себя.
– Закрой рот, – обратился к нему Торхолл. – Твой сын был последним мерзавцем!
Мужчины повскакивали с мест. Некоторые – очевидно, люди ярла – схватили Торхолла и потащили было обмякшего старика к выходу, но тут вмешались судьи.
– Прекратите! Прекратите! – завопил лохматый судья. – Оставьте его в покое!
Мужчины, нерешительно поглядывая на матросов Бренда и Грольфа, повиновались. Торхолл вырвался из цепких пальцев, привел в порядок одежду и намеренно-решительно двинулся к судьям. Те с любопытством уставились на старика. Торхолл, немного помедлив; повернулся к собравшимся.
– Я ударил Эйрика кинжалом, – спокойно объявил он. – Негодяй пытался взять силой молодую девушку. Она кричала. Я воткнул в грудь Эйрика его же собственный нож.
Торхолл гордо глядел на судей, словно вызывая на бой всех одновременно.
Уинсом, потрясенная, приподнялась со скамьи. Никогда она не встречала человека храбрее Торхолла. Он снял тяжелую ношу с плеч Инги и Бренда. И самой Уинсом. Крохотный огонек надежды загорелся в ней с новой силой. Из них только Торхоллу нечего было терять.
И тут новая мысль поразила Уинсом: возможно, умирая, Торхолл нашел ради чего жить. Он жертвует собой из-за Инги и Бренда. Это истинная любовь к людям.
Ей почему-то стало грустно, и Уинсом, проглотив комок слез, грозивший задушить, чуть повернулась к Бренду. Тот предостерегающе взглянул на жену, приказывая молчать. Та еле заметно кивнула. Настал час Торхолла, и он сейчас здесь главный.
Уинсом искоса взглянула на Ингу, бледную, потрясенно застывшую с полуоткрытым ртом. И тут, не веря собственным глазам, Уинсом увидела, как по лицу девушки медленно расплылась улыбка. Значит, она знала и тоже приняла эту жертву. Нет, не во имя Одина Торхолл Храбрый признался в преступлении, которого не совершал, а для гораздо более могущественного и высокого божества. Любви.
Уинсом обернулась к Торхоллу, и ее поразило спокойствие старика. Он держался прямо, не сжимая, как обычно, живот, и казался сильным могучим воином, знавшим, что делает, и отвечавшим за последствия своих поступков. Угрызения совести терзали девушку при мысли о том, как несправедливы были они к старому викингу.
Напряжение в комнате все нарастало, и наконец Торхолл Храбрый обратился к Бренду.
– Хочу поблагодарить этого человека за то, что напомнил мне о моем долге и привез сюда. Спасибо, – серьезно сказал он. Бренд молча поклонился. – Я сел на корабль, – продолжал Торхолл, – и отправился в колонии Исландии и Гренландии. И, только пробыв там много времени, узнал, что ярл Эйольф убил всю мою семью…
Теперь все уставились на побелевшего ярла, который, задыхаясь, рвал на себе ворот рубахи. Потом, внезапно успокоившись, злобно воззрился на Торхолла. Едва заметная довольная улыбка искривила губы ярла, словно он радовался, что уже успел отомстить убийце сына.
Торхолл Храбрый отвел глаза и продолжал:
– Я смертельно болен и знаю, что дни мои сочтены.
Он кивнул Уинсом.
– О, ja, я знал. Я знал, но временами не желал в это верить.
И, помедлив, добавил:
– Я благодарю тебя за заботу и помощь в самое трудное время моей жизни.
Уинсом кивнула, кусая губы, чтобы не заплакать.
Я сделала бы это еще и еще много раз, подумала она, знай, что ты выберешь именно такой способ, чтобы вернуть мне моего возлюбленного мужа.
Наконец Торхолл снова предстал перед судьями, долго оглядывал их в полном молчании и только потом произнес:
– Я старик, да и ярл немолод. Поступайте со мной, как пожелаете.
Даже со своего места Уинсом слышала, как тяжело переводит дыхание старик. Значит, он и вправду решил отречься от всего – отказаться от силы, своей жизни, ради жизни других людей, ради великой любви… ради спасения Инги.
Инга сидела недалеко от них, закрыв лицо руками, и, на взгляд постороннего, казалась измученной и утомленной испытаниями, через которые пришлось пройти. Но Уинсом подумала, что девушка выглядит пристыженной, хотя… хотя одновременно словно крохотный огонек надежды теплится в ней.
А Бренд? Судьба изгоя, так страшившая викинга, причина, по которой он объездил полсвета в поисках Торхолла, больше не грозила ему. Благодаря Торхоллу, Бренд был свободен.
Уинсом неожиданно вцепилась в руку мужа, отказываясь разжать пальцы. Тот осторожно поцеловал тыльную сторону ее ладони, и оба стали вслушиваться, пытаясь разобрать, о чем совещаются судьи. Присутствующие тоже взволнованно перешептывались.
Уинсом заметила, как люди ярла то и дело с подозрением поглядывают на матросов Грольфа и Бренда.
Наконец лохматый судья встал и знаком велел Торхоллу Храброму сесть. Старик поковылял к своей скамье.
– Тинг постановил, – громко объявил судья, – что Торхолл виновен в убийстве Эйрика Эйольфсона.
– Смерть ему! – завопил ярл. – Смерть преступнику!
