– Слушайте, мистер Бартон…
– С удовольствием, потому что у меня устал язык. Честно говоря, я столько не разговаривал уже лет десять.
– Я говорю, вам ведь некуда идти, а вашим собакам… некоторым нужно нормальное помещение и вообще…
В темных глазах Хита Бартона мелькнула тревога.
– Вы только не думайте, что я хотел вас разжалобить. Мы отлично прожили эти годы, и я уверен, что все будет отлично и дальше.
– Короче говоря… Оставайтесь!
– ЧТО?!
– Оставайтесь здесь. Уж во всяком случае – сегодня. Да и завтра тоже – потому что за один день вы себе квартиру не найдете.
– Мисс Фарроуз…
Дженна осторожно перенесла спящего Люка на соседний стул и встала. Одернула безнадежно смявшуюся юбку. В голосе зазвучали привычные начальственные нотки.
– Это не благотворительность и не сентиментальность. Я вовсе не собираюсь оставлять вас тут навсегда, но искать квартиру, таская за собой полтора десятка собак, просто глупо. Завтра вы отправитесь на поиски квартиры, а собаки останутся здесь.
– А если я и завтра не найду…
– А я не вижу повода, почему бы вам этого не сделать. Оденетесь поприличнее, я заплачу вам обещанный гонорар…
– Что ж это такое! Неужели я так плохо выгляжу, что все норовят дать мне денег? Джим, теперь вы…
– Скажем так, я выплачу вам то, что обещал мистер Спенсер. С самим мистером Спенсером я разберусь позднее.
– Ох, боюсь, дело кончится цементом и коротким всплеском волн где-нибудь у отдаленного причала…
– С вашего позволения, я пойду. Хочу попробовать все-таки отдохнуть. До завтра, мистер Бартон.
– До завтра, красавица.
– Что?!
– Вы красивая, это чистая правда. Одно из моих положительных качеств – я жутко правдив.
– И жутко нахальны.
– Как все цыгане.
– Спокойной ночи.
– Услышите шум – не волнуйтесь.
– Это с пятнадцатью-то собаками? Разумеется, не буду.
– Спокойной ночи.
– Я помню.
Дженна сидела у себя в спальне, накинув халат на голое тело и лениво размазывая крем под глазами. Зеркало прямо перед ней сияло самой настоящей рампой, батарея баночек, флаконов и тюбиков выстроилась в предвкушении битвы за молодость и красоту – но Дженна Фарроуз унеслась мыслями далеко-далеко. В детство. В юность. В те дни, когда все было иначе…
У нее никогда не было собаки. Родители не запрещали, нет, но у мамы была сильнейшая аллергия на собачью шерсть, и маленькая Дженна все прекрасно понимала: не о чем грустить, если не можешь ничего изменить.
Между тем, собак она очень любила. Со временем, прочитав множество книг, она была потрясена тем обстоятельством, что ученые мужи – ветеринары, биологи и писатели – искренне считали, будто собаки понимают только человеческие интонации, а не слова, не имеют абстрактного мышления и видят лишь силуэты, но не людей и предметы.
Мастер Джейк, большой и до ужаса грязный белый пес, живший на задворках закусочной Тарлоу, встречал ее из школы и провожал домой. Когда она разбила коленку, упав с велосипеда, он вылизал ее ссадину, а потом ходил за ней, как пришитый, отгоняя мальчишек, дразнивших ее Хромоножкой.
Дезире, толстая и довольная жизнью пекинесиха, обожала, когда Дженна называла ее «душенькой», вертелась юлой, виляла хвостом и разговаривала, повизгивая на разные голоса.
Ленц, тощий и печальный спаниель их соседки, миссис Картрайт, любил смотреть телевизор, передачи про животных. Садился перед самым экраном и внимательно следил за перемещениями, например, африканских львов.
В особо напряженных случаях – тихонько, но грозно рычал.
Дженна дружила со всеми, с удовольствием гуляла с ними, заменяя хозяев, и страшно рыдала, когда кто-то из ее знакомых собак умирал. К мысли, что собаку она не заведет никогда, Дженна привыкла, смирилась с ней…
А сейчас у нее сразу пятнадцать собак!
Собственно, они не у нее, они у мистера Бартона, но ведь живут-то они все в ее доме? Включая мистера
