– Ну, наверное, тут две причины. Во-первых, две мировые войны, Рай не был европейцем, и для него было чрезвычайно трудно преодолеть европейскую монополию в послевоенной моде, кроме того, у компании в силу диверсификации бизнеса появились другие интересы. Во-вторых, и это, я думаю, главное, компания потерпела колоссальные убытки в шестидесятые. В то время как мир переживал экономический бум и такие дома, как Картье, проникли повсюду, дом Раев оказался на грани банкротства. Они потеряли миллионы!
– Каким образом?
– Если честно, я не знаю. Оказалось невозможным получить точный отчет, это была частная компания с весьма разветвленной деятельностью, а мы имеем дело только с ювелирами. Я звонил одному своему коллеге, он тоже на пенсии, живет в Виттеринге. Все это меня увлекло, кроме того, через нас проходили вещи дома Рая, и я решил докопаться до истины, чтобы быть подготовленным, если вновь появятся его работы. – Ротон снял очки, помассировал переносицу и снова надел их. – Как поведал мне мой коллега, фирма управляется кузеном Рая. Дело в том, что внук Рая в шестидесятые годы оказался втянутым в какое-то темное дело, и вот тогда-то бизнес рухнул. По слухам, Раи работали на магараджу Байджура, одного из последних независимых правителей Индии. Они копировали фамильные драгоценности в связи с обострением отношений с Пакистаном. – Ротон прервал свой рассказ. – Вы хорошо себя чувствуете, господин Бенет?
Джон кивнул. Его поразило упоминание о Байджуре. Прочистив горло, он попросил Ротона продолжать.
– Ну, Байджур расположен возле границы, и магараджа был озабочен политической нестабильностью. Очевидно, что, пока дом Рая делал копии всего богатства, этот самый внук, доверенное лицо магараджи, должен был спрятать истинные сокровища. Но он сбежал с добычей! Исчез бесследно, удрал, и никто больше не видел ни его, ни драгоценностей! – Ротон покачал головой. – Его семья была вынуждена все оплатить, и это, по-видимому, привело их к банкротству. Дьявольская история, а? – Он улыбнулся и откинулся в кресле. – Если, конечно, вы можете в это поверить!
– А вы нет?
– Ну, это индийская история, россказни, – пожал плечами Ротон. – Я не уверен, что принимаю ее слишком всерьез. Мой коллега говорит, что уверен, что этот внук записал, где он спрятал клад, но записей никто не нашел!
У Джона отчаянно колотилось сердце, его прошиб пот.
– Одному Богу известно, что могли бы предпринять некоторые, чтобы завладеть этими записями. Если, конечно, они существуют! – Ротон погасил улыбку. – Эй, господин Бенет? Вы уверены, что с вами все в порядке?
Он встал и вызвал секретаря.
– Может быть, воды?
– Да, да, пожалуйста. – Джон вытер лицо платком и склонился головой к коленям. Он никогда в жизни не испытывал такого головокружения и старался дышать ровно, чтобы справиться со слабостью.
– Господин Бенет? – Кто-то коснулся его плеча. – Ваша вода.
– Спасибо. – Джон сел прямо, глубоко вздохнул и отпил глоток. – Мне лучше. Простите. – Дрожащими руками он поставил стакан на стол. – Должно быть, здесь жарко.
Ротон немедленно открыл окно.
– Благодарю. Можно узнать, когда все это произошло? Его исчезновение и все остальное?
Ротон вернулся к столу и перелистал записи.
– Ага, вот! По имеющимся у меня сведениям, это где-то начало 1966 года, но я не знаю, насколько это соответствует истине.
Джон допил воду и встал.
– Спасибо, господин Ротон, беседа с вами оказалась весьма полезной.
– Да?
– Да, весьма полезной. – Джон протянул руку. – Я благодарен вам.
– Не стоит, господин Бенет, я был рад провести это исследование.
Джон кивнул секретарю и направился к двери, но остановился и, оглянувшись, спросил:
– Этот Индраджит Рай, кстати, был жителем Бомбея или Дели?
– Ни в коем случае, – ответил Ротон. – Не спрашивайте почему, но он всегда жил в крошечном городишке к северу от Дели, Морапуре, ничем не примечательное место.
Джон вздрогнул и заметил:
– Кроме как мятежом.
– Да, конечно, бунт 1857-го.
– Прощайте, и еще раз благодарю вас, господин Ротон.
– Прощайте. Мне было приятно побеседовать с вами.
Джон дошел до лифтов и смотрел на загорающиеся цифры, на табло. В кармане пиджака он нащупал бумажник. «Жизнь после семидесяти – неприятное дело», – подумал он, заходя в кабину. Он должен немедленно лететь в Дели, и ничто его не остановит. Инди в опасности, и будь он проклят, если потеряет еще одну дочь в этой забытой Богом стране.
