– Да, – сказала Милли. – Ты знаешь, кого мне жаль, так это се, зря она впуталась в эту историю.
– Нашла кого жалеть! Она же убийца. Она не дрогнув расправилась с этим капитаном да Коста! И хотела спихнуть все на твоего Эли!
– Интересно, почему она это сделала?
Они стояли в очереди, выстроившейся у зала суда. Милли прищурилась от сильного солнца.
– Может, она все еще любит его?
Рядом стоял пожилой европеец. Он слышал ее слова и, приподняв шляпу, процитировал:
– В самом аду нет фурии страшней, чем женщина, отвергнутая милым.[8]
– Нет, нет! – ответила ему Милли. – Эли не отвергал ее, он просто приютил ее временно на борту своей джонки. Нет никакого доказательства, что у него была с ней связь!
Мами обернулась к джентльмену и украдкой ему подмигнула.
– Вы правы, – снова поклонился ей джентльмен. – Зло на того, кто помыслит дурное!
– Вот это действительно верно, – сказала Милли. Мами крепко обняла ее за плечи, словно хотела защитить свою девочку. Двери магистрата наконец распахнулись, и они вошли.
Эли сидел на своем месте. Секретарь объявил:
– Вызывается второй свидетель защиты, мистер Брунер!
Брунер развязной походочкой проследовал на место свидетеля.
– Ваше имя Ганс Брунер? – спросил его Эли.
– К вашим услугам, сэр.
– Где вы работали?
– До последнего времени в управлении флота, Гонконг.
– Вы морской офицер?
– Правильно. Я работал под началом мистера Джеймса Уэддерберна, главного суперинтенданта.
– Вы выполняли его приказания?
– Да.
– Я должен вам напомнить, мистер Брунер, что вы сейчас выступаете в роли свидетеля и должны давать показания против своих сообщников, – сказал ему Эли. – Вы дали клятву говорить только правду, хотя ваши показания будут использованы против вас и ваших сообщников. Вам это ясно?
– Да.
– Почему вы выбрали подобную форму защиты?
– Потому что у меня лопнуло терпение. Слишком много лжи было вокруг, лжи и преступления, – сказал Брунер.
Майор Кейн поднял голову, жестко и внимательно посмотрев на него.
– Остановимся поподробнее на случае с «Монголией». Вы должны были забрать опиум и похитить мисс Смит, не так ли? Такой приказ последовал от Уэддерберна?
– Да, но явились вы и забрали мисс Смит с собой. В зале раздалось жужжание голосов, все горячо обсуждали услышанное.
– Итак, вам достался опиум, а мне – мисс Смит. Мистер Уэддерберн знал об этом?
– Когда он узнал, то только улыбнулся: «Ничего не меняется», – сказал он.
– Что произошло после того, как я забрал мисс Смит па борт джонки «Ма Шан»?
– «Монголия» отправилась в Гонконг, – сказал Брунер. – И я продал его опиум на Суматре.
– Вы заплатили Уэддерберну?
– Конечно. Ведь он передавал мне местоположение судов, на которые следовало нападать, и я потом платил ему за это.
Эли с торжествующей улыбкой посмотрел на Милли.
– А те, которые я должен был получить в качестве выкупа, откуда они появились?
– Со счета сэра Артура Смита в «Ориентал Банке» в Гонконге. Это была часть его состояния.
– И по завещанию сэра Артура мистер Уэддерберн был единственным распорядителем этих денег?
– Да. Пятьдесят тысяч долларов были вписаны в отчетность как сумма, выплаченная в качестве выкупа вам. – Брунер широко ухмыльнулся. – Но они оказались на счету мистера Уэддерберна. – Для нас с ним все шло просто великолепно. Особенно для Уэддерберна. Он был не только единственным распорядителем состояния Смита, но еще и опекуном мисс Смит. Он мог творить с деньгами все, что ему заблагорассудится.
Майор Кейн прервал его.
– Мистер Брунер, я должен вам напомнить, что вы приняли присягу. Вы сейчас сказали «мы». Означает ли это, что вы собираетесь назвать тут кого-то еще? Я бы посоветовал вам быть осторожнее. Ну и кого же
