— Как? — взвился Тимур.
— Отверткой поработай, — предложил Роман. — А вообще-то новость хороша. Ну что за дурь, если к каналу «Новости нанотехнологий» надо брать каналы о спорте, который и на хрен не нужен? И который никогда не включаю, но оплачивать обязан?
— А потом умники, — вставил Тимур, — составляли рейтинги о популярности спортивных программ! Нет, это здорово, что можно выбирать и оплачивать поканально. Чтоб даже названий не видеть всяких дурацких… Надо, чтоб как после похода в магазин: в доме только те книги, которые сам купил.
Роман отодвинул пустую тарелку, произнес задумчиво:
— И вот так начинается расслоение людей на элоев и морлоков…
— Оно давно началось, — возразил Тимур.
— А мы кто? — спросил Гулько мрачно.
— Элои, — сказал Тимур.
— Морлоки, — тут же сказал Роман. — Я вон как корячусь… пока ты рассуждаешь!
— Роман — морлок, — рассудил Гулько, — а Тимур — элой.
— А разве они уживались? — удивился Скопа.
— До поры до времени, — ответил Гулько, внимательно посмотрел на Тимура, потом на Романа и добавил многозначительно: — До поры до времени.
Тимур поплевал через плечо, Роман отодвинулся брезгливо с тарелкой блинчиков и со вздохом взялся стирать грань между элоями и морлоками.
Гулько взглянул на часы, охнул:
— Ого, так и опоздать недолго!.. Андрюша, ты со мной?
Скопа вздохнул:
— Если шеф разрешит. Он мне как раз подбросил срочную работенку.
Гулько сказал с мольбой:
— Шеф, разреши!.. Это же первый раз в России такое проводят!..
Остальные насторожились, я спросил с подозрением:
— Куда это вы нацелились? Новый секс-шоп открыли, что ли?
Гулько всплеснул руками:
— Ваше благородие, вы не знали? И все здесь такие невежественные, что мировые события проходят мимо?.. Вчера Госдума приняла закон о легализации международного движения Go Topless Russia! В Америке как только узнали, что у нас разрешили то, за что там бьются вот уже тридцать лет, сразу прошли акции протеста в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Майами, Гонолулу, Беркли, Санта-Фе, Омахе, Индиане и в других местах, а в Чикаго и Детройте начали строить баррикады, бить витрины и поджигать автомобили!
Тимур присвистнул:
— Круто. Хотел бы я посмотреть, как голые бабы строят баррикады.
— А кто тебе мешал раньше? — удивился Гулько. — Некоторые каждый год ездят на их демонстрации, как на аттракционы.
Скопа сказал довольно:
— Молодцы наши. Впервые пошли впереди планеты всей. Правда, у нас с голыми сиськами не расходишься, теплых дней в году мало, так что, думаю, наши депутаты сразу двух зайцев убили: и демократичность проявили, и мужскому населению удовольствие доставили…
— А женскому? — возразил Тимур. — Это женщины борются за право ходить с голой грудью, а не мужчины!
Я, про которого за спором забыли, рявкнул, повышая голос:
— Никаких отлучек!.. Поели — и взад в стойло! Работать, работать, негры! Я приду проверю, чтобы все мониторы были включены. Вам не за красивые глаза платят.
Тимур взмолился:
— Шеф, компот допить можно?
— Только быстро, — велел я. — А то ишь…
На выходе из кафе мне показалось, что все ускоряют шаг, все-таки выползаем все нажратые, малость осоловевшие, солидные, как чемберлены, и медленные в движениях, как черчилли.
Переступая порог офиса, Тимур негромко, но отчетливо назвал код, стена вспыхнула, вся из небольших картинок, он выбрал нужную камеру, весь экран заполнили обнаженные до пояса женщины. Вид с птичьего полета, площадь и прилегающие улицы заполнены голыми телами. С этого ракурса кажется, что все обнажены до туфлей, но Гулько восхотел планы покрупнее, и стало видно, что женщины в самом деле обнажены только до пояса, оправдывая название Go Topless.
Роман пугливо оглянулся на меня, но я промолчал, самому интересно, хоть я и держиморда, и он сказал со вздохом:
— Давно пора узаконить было. Геев и лесбиянок узаконили, инцест и скотоложество тоже, а такое простое дело, как раздевание до пояса… нам можно, а женщинам — нет?
— Где же равноправие? — поддакнул Тимур.
— Вот-вот, — сказал и Роман, — парень в парке скинет в жаркий день майку — нормально, а женщина — криминал! А в чем разница? Вообще я скидывал майку даже на улице. Никто меня не штрафовал. Я обеими руками за равноправие!
Я сказал разозленно:
— Так. Вырубай. Все ясно. Если еще раз включишь общедоступные каналы — отрублю все на фиг!
Тимур поспешно хлопнул в ладоши, экран погас. В тишине, когда все то ли пристыженно, то ли испуганно повернулись к компам, Роман вздохнул:
— Надо же иногда знать, чем простой народ дышит! Для него ж байму делаем…
Глава 10
Только со временем заметно, какое нужное дело удалось провернуть Корневицкому, когда пробил разрешение на создание телеканала «для умных». Не только меня бесило, когда по всем телеканалам и всюду-всюду начинается вакханалия по поводу «победы» сборной России по футболу или еще какой-то хрени, в смысле игре, а не по делу, над такой же сборной Швеции, Люксембурга, даже самой Германии.
Самое отвратительное, что даже президент страны бросает все важные дела и обращается к футболистам с поздравлениями, а в интервью рассказывает, как он болел за них, как он горд, как он счастлив…
Когда в офисе об этом заговорили, Тимур возразил:
— Он президент! Должен говорить то, что хочет слышать общество. А так ему, может быть, вообще насрать на футбол и на все игры. Игры и есть игры, это для детей и дураков…
Василий Петрович покачал головой:
— Сомневаюсь.
— В чем?
— Что ему так важно мнение народа. Народа давно нет, есть электорат. У нас вообще-то на электорат всегда и традиционно насрать. Роли он не играет. По крайней мере, как в Европе.
— Так что, президент у нас — дебил?
— Судя по тому, что всерьез болеет за футболистов, да.
Тимур сказал нервно:
— Прикидывается! Президенты все прикидываются. Один после выхода на пенсию признался, что детей ненавидит, всех бы утопил, как котят, но в предвыборной кампании пятьдесят тысяч младенцев поцеловал и двести семьдесят тысяч погладил по головке.
Гулько восхитился:
— Двести семьдесят тысяч! Крепкие нервы. Я бы начал убивать их в конце первой тысячи.
Роман сказал рассудительно:
