— Не издохнешь? — поинтересовалась она.
— А что, похоже? — огрызнулся я.
— Очень, — ответила она. — А жаль будет… Все-таки мы все на тебе завязаны.
— Вот оно, — пробормотал я, — истинное сочувствие.
Она дерзко ухмыльнулась:
— Зато можешь не сомневаться в его непритворности. Ты собираешься идти домой? Рабочий день закончен. Или намерен и ночевать здесь?
Я указал взглядом на диван на той стороне комнаты.
— Он меня еще помнит.
— То было другое, — возразила она. — Ты засыпал на пару часов под утро и снова хватался за работу, а сейчас ты и диван пропитаешь своим ядом… Да и заснешь вряд ли. Володя, ты так себя загонишь.
Я вяло отмахнулся:
— Ты о чем? Не такой уж я и трудоголик…
Она покачала головой:
— Тебе плохо. Тебе настолько плохо, что ты уже и не понимаешь, как ты смотришься. А я не понимаю, как в наше время можно так… Что случилось? Женщина?
Я скривился:
— Почему женщина? Много о себе возомнили.
— Все еще есть женщины, — проговорила она, — из-за которых теряют головы.
— Правда?
— Правда, — ответила она. — Шеф, ты всю фирму погубишь.
Я через силу потянул губы в улыбке, не забывая дожевывать ветчину.
— Вот уж нет.
Она взяла решительно меня под руку. Я противился, но она подняла с неожиданной силой.
— Пойдем.
Я спросил вяло:
— Куда?
— Не в постель, — огрызнулась она, — не мечтай. Тебе нужно сменить обстановку.
На улице протащила меня мимо моей машины, я запротестовал, она неумолимо покачала головой.
— На моей такие же колеса.
Я дал себя впихнуть и даже пристегнуть ремнем. Алёна рывком сорвала машину с места, словно побаивалась, что сбегу, круто развернулась и погнала по улице, пугая прохожих.
Глава 16
Ночной клуб я воспринял как нечто оглушительно шумное, от чего в другое время разболелась бы голова, а так я лишь глупо улыбался, когда проходили фейсконтроль и между экранами, высматривающими оружие, наркотики или даже бутылку водки.
В левой части — десяток столиков, все остальное отдано под танцевальный зал. Цветные фонари бросают движущиеся цветные пятна, танцующие двигаются в полутьме, но я никогда не любил тьму даже в ее полуварианте.
Многие девушки танцуют топлес, а некоторые, хорошенько разогревшись, а то и приняв что-то покрепче, чем я, сняли и трусики, но двигаются настолько здорово, что забываешь про возможность ухватить и засадить, просто любуешься.
На возвышении обнаженная девушка быстро и эффектно кружится у шеста, еще усерднее работают двое с гитарами и один на ударнике. Гитаристы что-то выкрикивают в зал сорванными голосами, а там толпа настолько плотная, что какие там танцы, кое-где двигаются, вообще прижимаясь друг к другу.
Под потолком крутятся и медленно плавают огромные разноцветные шары. Нас провожали взглядами, а когда мы проходили мимо группки крепких парней в майках, что не скрывают мощную рельефную мускулатуру, они таращились на Алёну, один уважительно присвистнул.
Алёна подвела меня к свободному столику и пихнула так ловко, что я брякнулся задницей на стул, а руки уронил на столешницу.
— Сидеть! — сказала она властно.
— А «гав» говорить? — осведомился я.
— Это по команде «Голос!», — напомнила она с жалостью. — У тебя и с памятью хуже, чем у Василия Петровича…
— Василий Петрович, — пробормотал я, — глыба… Нам бы такими быть в его возрасте…
— Сиди, — повторила она, — и никуда, понял?
— Понял, — ответил я покорно. — Пусть меня прямо здесь и танцуют…
Мигающий свет, громкая музыка с однообразным ритмом, я ощутил, что начинаю впадать в гипнотический транс. Танцующие вскидывают руки, девушки и парни одинаково изгибаются и дергаются, я узнал последнюю разновидность шейкинга, что вошел в моду буквально неделю тому и, как важное событие в культурной жизни страны, занял первые полосы новостей.
У меня возникло стойкое ощущение, что здесь все наркоманы, наркодилеры, проститутки, мафиози, киллеры и прочий сброд, который стоило бы разом всех утопить, не проверяя документов. Парни ухитряются проносить через толпу тонкостенные стаканы с коктейлями, Алёна принесла сразу два, полные до краев. Она так высоко поднимала их над головой, словно старалась всем парням показать, какие у нее красиво вылепленные подмышечные впадины.
Я перевел дыхание, когда на середину стола опустились эти бокалы с чем-то розовым. Один Алёна тут же сунула мне в ладони.
— Выпей, — сказала она с глубоким сочувствием, но строгими нотками наставницы.
— Что это?
— Не бойся, безалкогольное.
Я спросил вяло:
— Тогда зачем?
Она ухватила меня за руку и заставила поднести бокал ко рту.
— Просто пей.
Я послушно осушил, по вкусу — сладковатая газировка с привкусом лимонада, довольно приятно, но через пару минут ощутил, как невидимые руки сняли с груди гранитную глыбу, из-за которой так трудно дышать.
Алёна наблюдала за мной с материнской улыбкой.
— Чем ты меня опоила? — спросил я вяло.
— Не боись, — ответила она, — не любовными чарами. Ты хоть и хайтековец, а жуткий консерватор… когда дело доходит до фармакологии.
Я пробормотал:
— Просто я откладывал…
— Боялся?
— Да, — ответил я честно.
— Чего?
— Мужчинам унизительно, — пробормотал я, — просить помощи… А стимуляторы — помощь.
— И когда ты собирался?
— Когда своих сил не хватит, — ответил я нехотя. — Ты такая напористая… Любишь доминировать? С хлыстом или плетью? Связывать будешь?
Она посмотрела с обезоруживающей улыбкой.
— Мечтай, мечтай… Ишь, фантазия разыгралась, по блудливым глазенкам вижу.
