И хотя у меня даже сейчас в душе пусто, а в голове никаких сексуальных фантазий, но я кивнул, да, мол, я тебя сейчас в мечтах по-всякому, женщинам приятно думать, что они востребованы, о них думают и над их фотографиями мастурбируют. Хотя Алёну вряд ли обманешь, понимает, не до того мне, но взглядом показала, что хорошо, говорю то, что надо, а это значит, еще не вывалился по ту сторону красной черты.
К нашему столику подошел красавец мачо, весь из себя, спросил с широчайшей улыбкой:
— Можно девушку на танец?
Я было кивнул, но Алёна отрезала:
— Нет-нет! Сегодня вообще не танцую.
— Это же шейкинг, — сказал парень пораженно, — самый писк!
— Без меня, — сказала она твердо. — Извини, дружище, у меня месячные.
Потом ее приглашали еще раза три. Я наконец посмотрел на Алёну глазами здешних мужчин: единственная, кто держится по-королевски, у кого не горит лицо в предвкушении всех радостей балдежа, кто не стреляет глазками в парней, но и без того самая-самая…
Она спросила настороженно:
— Что так смотришь?
— У тебя изумительнейшая фигура, — сказал я. — Фотомодели отдыхают. И лицо…
— Что с лицом?
— Ты сумела сделать, — сказал я, — что-то особое.
— Что?
— Не знаю. Но ты отличаешься от всех этих милых мордашек. Самая тюнинговая девушка.
Она хмыкнула довольно:
— Ну вот, начинаешь отмерзать. Хорошо… Посиди, я сейчас принесу еще пару коктейлей.
— И что будет?
— Отогреешься, — ответила она. — Может быть, отогреешься.
Я пьяно ухмыльнулся:
— Меня только ты можешь отогреть.
— Да, — согласилась она, — я тебя так отогрею, что и в аду будешь дергаться в ужасе. Жди!
Голос ее был строгим и властным, словно подала команду собаке. Я с любопытством смотрел, как по дороге к бару ее пытались перехватить парни, некоторые вообще аполлоны, другие настоящие гераклы. Алёна с благожелательной улыбочкой прошла мимо. Кто-то ухватил ее за ягодицу, она просто не обратила внимания, а когда принимала у бара заказ, еще один запустил длинную лапу между ее ног и что-то там нащупывал.
Я ожидал какую-то реакцию со стороны Алёна, но она взяла из рук бармена два высоких стакана, где колыхается нечто зеленое с синим, и вернулась к нашему столику. Парень остался возле барной стойки куда более сконфуженный, чем если бы получил по морде.
— Пользуешься успехом, — заметил я. — Ты красивая, Алёна.
Она кивнула:
— Хорошо на тебя действует мелагинк. Только тень недавней депрессии! Еще дозу, и танцевать с девочками пойдешь.
Я ухмыльнулся:
— Но ты этой дозы не дашь?
Она засмеялась:
— Не дам. Хотя… подумаю.
— О чем?
— Придушить тебя здесь или сперва как-то использовать.
— А потом придушить?
— Это непременно! — пообещала она.
— А что пока собираешься со мной делать? — полюбопытствовал я.
Она подумала, оглядела меня внимательно.
— Вообще-то можно было бы изнасиловать, но… это будет нарушением врачебной этики.
— Но ты же не врач!
— И не мечтай, — сказала она. — Раз я дала тебе мелагинк, то сейчас я врач. И отвечаю за тебя, пока действие не кончится. Ладно, я привезла, я и увезу. Но не раньше, чем натешишься. Уверен, что не хочешь девочек подцепить? Вот та, в розовом, и ее подруга — экстремалки. У меня глаз наметанный. Можешь с ними поиметься прямо на лестнице. Или тут за столиком, а подруга прикроет…
Я добросовестно подумал, в самом ли деле хочу или не хочу, наконец сказал с пьяной решимостью:
— Не!.. Лучше выпью еще!
Она озабоченно огляделась.
— Девицы здесь раскованные, но что-то тебя не приглашают… А парень ты видный.
— Тогда уедем, — сказал я и хихикнул: — Раз меня так обижают.
— Посидим еще чуток, — сказала она. — Или вот та, разрисованная под ящерицу!
Я пошарил взглядом.
— Которая сейчас залезла на парня обеими ногами? Так они уже копулируются!
— Вот и хорошо, — сказала она деловито. — Похоже, девочка хочет набрать за вечер максимум коитусов с разными партнерами. Сейчас это модно, кетэкстрим называется. Как только закончат, можешь подменить парня, девочка примет тебя с радостью.
Я поморщился:
— Извини, не люблю в чужой сперме пачкаться. И вообще… во мне слишком сильно животное начало. Инстинкт кричит, что если кто-то на моих глазах успел раньше, то мне там делать нечего, поле засеяно другим.
— Молодец, — сказала она поощрительно, — все еще рассуждаешь. Тебя не сломить. Эй, девушка, принеси еще дозу андера!
Официантка посмотрела на нее, потом с любопытством на меня.
— А ему?
— А он обойдется, — ответила Алёна.
Когда заказ прибыл, она сунула мне бокал в руку:
— Пей.
— Ты же себе заказывала, — напомнил я.
Она улыбнулась:
— Потому что тебе бы не дали.
— Спасибо за такую жертву, — пробормотал я. — Не жалко?
— Как раз нет. Пей.
— Это что-то другое, — пробормотал я.
— Пей, — повторила она. — Я не дам шефу погибнуть. И обидеть его не дам.
Я ухмыльнулся, выпил в три больших глотка. Алёна наблюдала за мной со странным выражением. Я по-гусарски ухмыльнулся:
— Довольна?
— Надеюсь, — ответила она медленно, — подействует. А то прямо айсберг.
Она вывела меня на улицу, действуя круто и решительно, нас снова провожали сожалеющими взглядами. Среди одинаково милых и податливых девушек Алёна выделяется, как сокол среди уток, даже я в сумеречном сознании заметил.
Перед нами выросла ее машина, Алёна открыла правую дверцу и впихнула меня на сиденье. Оно раскрылось подо мною, реагируя на внезапный вес, я завалился плашмя.
— О, — сказал я довольно, — ты это сделаешь прямо здесь?
Она обошла машину, села за руль.
— Отвезти домой, — спросила она задумчиво, — или потащить к себе?
— Где обещаешь изнасиловать, — сказал я, глупо хихикая, — туда и тащи.
