мирно подрёмывали, откинув спинки кресел, слева впереди, через проход, зияло пустое место. Краузе, царствие ему небесное.
– Лейтенант, – повернув голову, негромко окликнул Березин сидевшего рядом Окамото, который лакомился пайковой шоколадкой.
– Слушаю, товарищ генерал.
– Как пленный, в порядке?
– Так точно, товарищ генерал, – отрапортовал японец через кибертолмача. – Экипировку с него сняли, сунули его в клетку, окатили водичкой из ведра, чтобы шкура не пересохла. Всё никак угомониться не может. Шипит, дрыгается. Злющий, как сатана.
– По прибытии пусть его сразу медики осмотрят, – распорядился Березин. – Мало ли что.
– Есть, товарищ генерал. Обязательно.
– Хадсон сегодня отличилась, – продолжил генерал. – Не растерялась, уложила медузняка очень грамотно. Кажется, это второй чужак на её счету?
– Так точно.
– Объявите ей благодарность от лица командования, – распорядился Березин. – Скажите, что получит медаль «За отвагу». И передайте Чукарину, пускай сверлит дырочку. Ему за такого пленного причитается Георгий второй степени.
– Есть, – Окамото расплылся в улыбке.
– Как там мальчик, которого Хадсон выручила?
– Жив-здоров, только перенервничал очень. Поместили в медбокс. Фельдшер укольчик сделал, и парень уснул.
– Имеются ли у вас вопросы, пожелания?..
– Никак нет. Разрешите отметить, эти новые винтовки, тульские, очень хороши, – лейтенант прицокнул языком. – Они гораздо мощнее прежних. И сервис прицеливания у них просто блеск.
– Добро. Что ж, счастливо оставаться.
Однако вместо того чтобы прямиком направиться в штаб-квартиру ООН, генерал задержался в десантном отсеке. Ежемесячные отчёты перед комиссией Совбеза надоели ему хуже горькой редьки. И прежде чем окунуться с головой в финансово-дипломатические дрязги, он захотел ещё хоть немного побыть среди тех, кого он сегодня водил в атаку.
Вольготно развалившись в креслах, десантники лениво болтали о том о сём.
– Слушай, Ваня, я всё хотел спросить, а почему у тебя фамилия такая – Стразд? – повернувшись к соседу, спросил худощавый длинноносый Жан Дрейфус.
– Вообще-то по метрике я раньше был Ивар, – застенчиво признался тот. – Ну, потом взял себе русское имя, так проще. Фамилию тоже хотел сменить на Дроздова. Потому что по-латышски «страздс» значит «дрозд». Но батя рогом упёрся и ни в какую. А пятую заповедь нарушать неохота.
– Да, у вас, у католиков, это строго, – понимающе кивнул Дрейфус.
– С чего ты взял, что я католик? – чуть ли не с обидой возразил Стразд. – Православный я.
– И давно перешёл?
– Никуда я не переходил. Если хочешь знать, у меня предок был православным батюшкой, ещё при государе Александре Освободителе. И вообще, мы, латыши, славяне. То есть, русским доводимся двоюродными братьями, понял?
– А, ну да, нам палестинцы тоже родня, – с ехидцей вставил сидевший через проход Боря Файнберг.
– Ты на что намекаешь? – взъерошился Стразд,
– На братскую дружбу до гроба. С оккупантами и мигрантами.
– Тю-у, вспомнил тоже. Когда это было...
– А я-то думал, все прибалты – католики, – перебил Файнберга Жан, стараясь закрыть щекотливую тему.
– Ты нас не путай с литовцами. У нас, у латышей, православные князья были ещё в двенадцатом веке, – горделиво заявил Стразд. – А потом пришли тевтоны и всё опошлили.
– Ну, да, столицу вам построили, – вмешался задетый за живое Зигфрид Вернер. – Между прочим, мой прадед оттуда родом, из фольксдойчей.
– Так мы с тобой вроде как земляки, Зига?
– Ага. На одном плетне онучи сушили.
– Слушайте, братцы, так мы когда в Данию давеча летали, вашу Ригу видели? – сообразил Дрейфус. – Это где колокольни торчали из воды, а вместо улиц каналы, да?
– Точно, – подтвердил Стразд. – До потопа очень красивый город был. Мне бабушка открытки показывала. Дома такие, старинные, в лепнине, как торты, называется югенд-стиль... Эх, до чего жалко... А я родился в Томске. Когда паспорт получал, имя сменил. Косые взгляды настогвоздели, знаешь ли. Старики до сих пор считают – раз латыш, значит, нацист, и точка. Ну, какой же я нацист, к ебене матери?!
– Всё потому, что вместо национального покаяния у вас было затопление, – буркнул Вернер.
– Но мы ж не виноваты, что глобальное потепление наступило...
– Ну да, – насмешливо скосоротился Зигфрид. – Я и говорю, что вы ни в чём не виноваты.
– Извини, Ваня, – снова вмешался Боря Файнберг, – но если бог за грехи проклял маленький народ, то это надолго. Есть в истории тому примеры. Мне, знаешь, тоже весело. Еврей везде дома, но не забывает, что в гостях. Предки уехали из Совсоюза в Эрец, а дед с бабкой потом эвакуировались в Россию, после второго холокоста. Хорошо ещё, подтверждающие документы догадались сохранить, а то бы я сейчас лапу сосал на Мадагаскаре.
– Сбылась мечта Гитлера, – пробормотал Ваня-Ивар, косясь на Вернера. – Еврейские поселения на Мадагаскаре...
– Знаете, что я вам скажу, – глядя в иллюминатор, задумчиво произнёс потомок прибалтийских фольксдойчей. – С гектоподами всё ясно, ведь они чужие. А вот Гитлер был свой, человек о двух ногах. Это, если вдуматься, страшнее.
Десантники замолчали. Березин скосил глаза на часовое табло, подвешенное компьютером в правом нижнем углу поля зрения. Пора двигать на заседание комиссии. Хоть бы раз туда заявиться не с портфельчиком, а на кибертанке с полным боекомплектом. Ради оживления задушевной беседы. Охо-хо, грехи наши тяжкие, искушения великопостные...
Глава 3
Если не имеешь спецпропуска через дипломатический канал, на подступах к локальной сети ООН приходится ждать иной раз по нескольку минут.
Трудно себе представить, какие несметные толпы народу со всей планеты ежесекундно осаждают этот узел: полоумные изобретатели, пылкие правозащитники, пронырливые чинуши в поисках тёплого местечка, и прочая, и прочая. Можно лишь от души посочувствовать компьютеру, который прилежно сортирует всю эту разношёрстную публику.
На сей раз генерала промариновали на входе дольше обычного. Тягучее ожидание скрашивала непритязательная заставка с видом на Великие озёра, транслируемая в реальном времени с метеорологического спутника, подвешенного над штатом Миннесота. Чуть ли не по всей Канаде размазалась густая сметанная запятая – над континентом вальсировал антициклон, задевающий краешком Североамериканские Демократические Штаты и их стольный град, Миннеаполис. После вереницы катастрофических передряг в середине века северяне благоразумно расположили новую столицу в центральном штате, подальше от цунами на востоке и землетрясений на западе, не говоря уж о драчливых южанах.
Наконец компьютер нашарил свободную тропу, и Березин круто спикировал к своей цели.
По прихоти модного дизайнера главная сайта штаб-квартиры ООН являла собой псевдоготический замок из матового хрусталя и золота в полтораста этажей вышиной, обрамлённый венком из плещущих на
