— …на кой черт ему нужен бумажник? Все равно что газонокосилка на линкоре.
Лорел просто разглядывала вещицу, но при мимолетном взгляде на Делию ее собственное лицо приобрело ошеломленное выражение. Вновь ошеломляющая догадка. Но не насчет бумажника. Она догадалась, что Делия догадалась. Цепная реакция.
— Если остановиться и подумать, известные нам до сих пор приношения имеют одно общее…
— Общее? — переспросил Эллери. — Что же именно, Китc?
— Мышьяк, дохлые лягушки, бумажник для человека, который никогда не выходит из дому… Все это абсолютно никому
Эллери рассмеялся:
— В ваших силах, мистер Прайам, подтвердить или опровергнуть теорию. Первая посылка тоже была абсолютно никому не нужной? Та, что пришла в первой картонной коробке?
Прайам не поднимал головы.
— Мистер Прайам, что было в первой коробке?
Тот словно не слышал.
— Что означают все эти вещи?
Он не отвечал.
— Можно взять бумажник на исследование? — спросил Китc.
Прайам просто сидел и молчал.
— По-моему, одно веко дернулось, мистер Квин. — Китc тщательно завернул бумажник в лоскут и уложил обратно в коробку. — Заброшу вас домой, отвезу в лабораторию.
Они оставили Роджера Прайама, застывшего в полном смятении.
Китc медленно ехал, обхватив руль руками, вглядываясь вперед, словно там лежали ответы, жуя, как козел, сигарету.
— Что ж, я ошибся в Прайаме, — рассмеялся Эллери. — Великолепный кремень!
Китc проигнорировал прилагательное.
— В чем ошиблись?
— Ждал, что он потеряет голову и проговорится, получив четвертое предупреждение. А он вместо того под землю ушел. Будем надеяться, временно.
— Уверены, что это предупреждение?
Эллери рассеянно кивнул.
— А я нет, — пожаловался Китc. — Ничего не пойму. Все равно что ловить гуппи голыми руками. За мышьяк еще можно было уцепиться, да он тоже меня ни к чему не привел. А все прочее…
— Невозможно отрицать все прочее, Китc. Мертвый пес вполне реален. Первая посылка Прайаму была реальной, равно как и ее содержимое, что бы там ни было. Нет ничего фантастического в дохлых лягушках и жабах, в содержимом нашей коробки. Или, если на то пошло, — пожал плечами Эллери, — в том, с чего все вообще началось — с записки, присланной Хиллу.
— Ну да, — проворчал детектив.
— Что «ну да»?
— Что мы о той записке знаем? Ничего. У нас не записка, а копия. Даже этого точно не скажешь. Может, нам только так кажется. Может быть, вообще все сам Хилл выдумал.
— Хилл не выдумал мышьяк, лягушек и бумажник, — сухо заметил Эллери, — учитывая его нынешнее состояние и местоположение. Нет, Китc, вы поддаетесь искушению логических рассуждений. Тогда как у нас безрассудное дело. Фантастика требует веры. — Он устремил взгляд прямо перед собой. — Что-то связывает четыре «предупреждения», по выражению сочинителя записки, связывает в единый ряд. Они составляют группу.
— Какую? — Во все стороны полетели табачные крошки. — Отравленная еда, убитые лягушки, бумажник за семьдесят пять долларов! И черт знает что в первой коробке, судя по дальнейшему, вполне возможно, костюм Хопалонга Кэссиди[22] третьего размера или календарь на 1897 год с рекламой бочкового немецкого пива. Эти вещи не свяжешь, мистер Квин. Они никак не связываются. — Китc взмахнул руками, машина вильнула. — Насколько я понимаю, каждая сама по себе. Мышьяк означает: помнишь, как ты пытался меня отравить? Небольшое напоминание. Лягушки означают… Ну, мысль вы уловили.
Но Эллери покачал головой:
— Во всем этом деле я твердо уверен в одном: предупреждения имеют общий смысл. А общий смысл связан с прошлым Прайама, Хилла и их врага. Больше того, Прайаму смысл известен, и это его убивает. Пока не поздно, лейтенант, мы должны расколоть либо Прайама, либо загадку.
— Я предпочел бы Прайама, — бросил Китc. — На мелкие кусочки.
Остаток пути проделали в молчании.
Китc позвонил около полуночи:
— Думаю, захотите узнать, что обнаружено в лаборатории на бумажнике и коробке.
— Что?
— Ничего. На коробке только отпечатки миссис Прайам. На бумажнике вообще никаких отпечатков. Ну, поеду домой, проверю, женат ли еще. Как вам нравится в Калифорнии?
Глава 11
Лорел украдкой оглядывалась у своего гаража. На ореховом дереве никого нынче утром, слава богу, не было и сейчас не видно. Она прошмыгнула в гараж, прищурилась, зайдя с солнечного света, бросилась к «остину».
— Привет, бобришка.
— Мак! Проклятье!
Кроув Макгоуэн с широкой ухмылкой выскочил из-за большого «паккарда».
— Догадался, что ты вчера вечером что-то в кармане припрятала, заявив, будто хочешь подольше поспать. Официальное дело, а? — Одетый Мак очень хорошо выглядел, почти так же хорошо, как раздетый. Даже шляпа на голове типа тирольской с перышком. — Подвинься.
— Ты мне сегодня не нужен.
— Почему?
— Просто не нужен, и все.
— Ты обязана привести более основательную причину.
— Несерьезно отнесешься к задаче.
— По-моему, я вполне серьезно участвовал в сафари на лягушек.
— Ох… Ну ладно. Садись.
Лорел, сурово задрав подбородок, повела «остин» вниз по Франклин-авеню, повернула на запад. Макгоуэн мирно созерцал ее профиль.
— По Ла-Бреа до Третьей, — подсказал он, — по Третьей на запад до Фэрфакс. Хоп-хоп, кузнечик!
— Мак! Ты в карту заглядывал!
— В Голливуде, штат Калифорния, только одна фирма «Лезерленд, инкорпорейтед», и она находится на Фермерском рынке.
— Лучше бы я тебя выкинула!
— Ничего подобного. Вдруг окажешься в опиумном притоне!
— Вокруг Фэрфакс и Третьей нет опиумных притонов.
— Ну, гангстеры есть. Все гангстеры стремятся на запад, а на Фермерском рынке шляются стада туристов.
Лорел замолчала, но на душе у нее было мрачно. Впереди за потоком машин замаячил подвешенный зеленый аллигатор.
