Рассуждения о Франции

Так, под определенным углом зрения, король может быть, дурно поступил, обнародовав свое обращение, он скверно поступил бы, составив его иначе, он плохо сделал бы, не обнародовав вовсе никакого обращения. Если бы он сохранил молчание, то насмешники сказали бы: он бессердечен; он не осмеливается наследовать.

Если бы он предложил полумеры, то изменил бы самому себе и точно уж не понравился бы Роялистам и истинным философам; заявив, что французская Конституция будет для него ковчегом Господнем (В ковчеге Господнем (ковчеге откровения, ковчеге завета) хранились священные скрижали (или десятисловие) как откровение Бога, выражение Его воли, основание (залог) завета с народом древнего Израиля. Даже приближение к ковчегу людей непосвященных наказывалось смертью. (Прим. пер)), он не понравился бы толпе конституционалистов. Что же тогда должен был сделать Король?

То, что он сделал. Я надеюсь, что все вскоре в этом убедятся. Если бы Французы хладнокровно вникли в суть дела, то они безусловно нашли бы в этом обращении, за что уважать Короля. В тех ужасающих обстоятельствах, в которых он находился, не было искушения соблазнительнее, нежели пойти на сделку с принципами, дабы вновь обрести свой престол. Столько людей говорят и столько людей верят, что невозможно вернуться к тому, что называют старым порядком. Сколько людей высказались, что король погубил себя, упорствуя в обветшалых идеях. Казалось столь естественным выслушать предложения пойти на мировую; особенно удобно было бы согласиться на эти предложения, сохранив в голове мысль о возвращении к прежним прерогативам, даже без лицемерия, без узурпации, одной только силой вещей; но требуется много искренности, много благородства, много смелости, чтобы сказать Французам: „Я не способен сделать вас счастливыми, я могу, я должен править только на основе старой Конституции, я больше не дотронусь до ковчега Господня“. Я умоляю людей здравомыслящих уделить пару минут этим соображениям».

Этот вычеркнутый из рукописи пассаж был развит в следующих разделах.

187

Послание Людовика XVIII, названное Веронским, датируется июнем 1795 г. Оно было напечатано Луи Фош-Борелем и широко распространялось по Франции.

188

Немецкий город Кобленц в 1792 г. стал одним из мест сбора эмигрантов под знамена «армии Конде» (герцога Людовика-Жозефа Бурбонского). (Прим. пер.)

189

Под «знаменитым римлянином» имеется в виду император Август. (Прим. пер.)

190

Тит Ливии. История Рима от основания Города. XXXIV, 49. (Прим. Ж. де М.) Точный текст цитаты: «Libertate modice utantur». «Пусть пользуются свободой с умеренностью». У Местра — «Свободой должно пользоваться с умеренностью».

191

Ж. де Местр в своих прелыдущих сочинениях ратовал за широкую амнистию, за исключением, однако, цареубийц, совершивших «преступление из преступлений».

192

О, люди, рожденные для рабства! (лат.).

193

Этой фразы нет в рукописи — она появилась в издании 1821 г.

194

23 вандемьера III года (5 октября 1795 г.) Баррас приказал расстрелять картечью на ступенях парижской церкви Сен-Рок колонну протестовавших против ратификации Декретов, в соответствии с которыми две трети депутатов нового законодательного собрания (оно было учреждено Конституцией III года) должны были выбираться из состава членов Конвента, чьи полномочия закончились.

195

Эти строки, касающиеся сторонников герцога Шартрского, не были вычеркнуты из рукописи. Они фигурировали и в первых изданиях (см. 1-е издание, 1797, с.145). Жозеф де Местр снял их из издания 1821 г. Они не были восстановлены и в издании Vitte, названном «Полное собрание сочинений», вне сомнения, для того, чтобы не оживить распри между двумя течениями французского роялизма. Менее понятно, почему Жоанне и Вермаль посчитали нужным опустить их в своем издании. Для нас же эти строки являются частью текста, так как они не были вычеркнуты автором; мы не хотели бы входить в суть обстоятельств, которые повлекли за собой их снятие.

196

Я перенес в Х главу параграф, касающийся амнистии. (Прим. Ж. де М.)