предположениях Алкет не ошибся – хлопнул арбалет, явно приготовленный на случай, если пленник посмеет проявить прыть. Но стальной болт отлетел в сторону, наткнувшись на подставленный «щиток».
– Взять его! – запоздало крикнул невысокий стрелок, отбрасывая разряженный арбалет и хватаясь за нож. В то же мгновение огненный шар попал ему в лицо, вспыхнули волосы, вопль сменился хрипом. Еще живое, но уже чудовищно изуродованное тело повалилось на землю.
Гард метался по поляне, то увертываясь от мечей и кинжалов, то подставляя под удары магические «щитки» и осыпая противников боевыми заклинаниями. Большая часть его атак пропадала даром, толстые куртки и кольчуги были почти непроницаемыми для огненных и ледяных стрел, камни «пращи» могли сбить с ног, могли сломать ребро, но смерть приносили, лишь попав в голову.
Обычный маг уже был бы убит, но Гард был воином – и сейчас пустил в дело все, что когда-то умел. В его левой руке появился меч – на земле уже лежало немало мертвых тел и бесхозного оружия хватало. Как и большинство магов, он прекрасно владел левой рукой – и буквально через пару мгновений сталь окрасилась кровью.
Схватка длилась не так уж и долго. Под конец этого бешеного танца на ногах остался один Алкет – остальные лежали вповалку, кто уже остывая, кто еще дыша. Самому Гарду тоже досталось. Несколько мелких царапин, глубокая рана на левом бедре, порядком обожженные пальцы правой руки. Впрочем в последней травме он был виноват сам, ударил фаерболом в упор, и кисть оказалась практически в центре огненной вспышки. Но это все мелочи. Теперь, когда руки свободны, он сумеет затянуть раны. А ожог… боль можно и потерпеть.
Он забормотал заклинание, заставляя кровь сворачиваться быстрее. Через несколько минут рана на бедре стянулась, образовав уродливый шрам. Некоторое время его надо будет оберегать, от резких движений плоть может разойтись. Назавтра стоит еще раз воспользоваться магией – если накладывать на столь глубокую рану «исцеление» слишком часто, шрам исчезнет за час-другой, но столь интенсивное восстановление тела почти наверняка вызовет страшную болезнь. Плоть взбунтуется, начнет разрастаться в разные стороны, захватывая все новые и новые, некогда здоровые участки… пока тело, уродуемое болью, не отторгнет душу. И вылечить эту болезнь, называемую «дикой порослью», невозможно, ибо даже магия лечит лишь то, что маг способен почувствовать, ощутить своим внутренним взором. А «дикая поросль» захватывает все тело, захватывает очень быстро…
Разобравшись со своей раной и убедившись, что болезненный ожог все же не лишил руку подвижности, Алкет занялся ранеными. Их было немного – всего четверо. Остальным повезло меньше. Молодая, лет двадцати, девушка тихо стонала, зажимая рукой глубокую рану на животе, там, где меч Гарда пробил легкую, тонкого плетения кольчугу. Он отвел ее руку – сил сопротивляться у нее уже не было. Рана была плохой… окажись на месте Гарда более слабый маг, и девчонке не жить. Но и он, закончив лечение, ощутил слабость. Стук сердца отдавался в голове, словно удары молота на наковальне, на лбу выступили капли холодного пота. Некоторое время он тяжело дышал, пытаясь унять дрожь в руках. Затем перешел к следующему телу, подающему признаки жизни.
Спустя час Алкет тяжело вздохнул и завалился на землю. Сил, чтобы встать, не было. Хотелось закрыть глаза и заснуть. Надолго. Лучше навсегда. Трое уцелевших спали магическим сном, и Алкет не опасался, что кто-то из них прирежет его, сейчас практически беспомощного. Четвертый… что ж, невозможно спасти всех. У него просто не хватило сил помочь сорокалетнему мужчине, чей бок был чудовищно изуродован фаерболом. Все, что сумел, – дал несчастному сон. Сон, после которого раненому уже не придется очнуться.
Он проснулся от холода. Было еще темно, но небо уже окрасилось в красные тона. Близился рассвет. Тело ломило, голова была словно чугунной, глаза слезились. Алкет попытался встать… и тут же снова опустился на сырую землю. Ноги отказывались держать его. Все же накануне он отдал слишком много сил, хотя и не жалел об этом. В бою он перебил бы наемников, не чувствуя ни раскаяния, ни жалости. Но раз уж им повезло остаться в живых – что ж, такова воля Эмнаура.
Алкет закусил губу. Мысль причинила почти физическую боль. Воля Эмнаура… именно она толкнула служителя на применение запретной магии… умерли десятки молодых, полных сил парней. Затем умирали и другие. Из-за него. Этого ли желал Эмнаур? Смерти? Крови? Или прав Борох – совсем не голос Эмнаура раздался в его голове тогда, во мраке каменной кельи.
Он заставил себя двигаться. Подполз к одному из спящих – волею случая это оказался тот самый мужчина, который пытался, пусть и без особого энтузиазма, защитить пленника от расправы. Морщась от разрывающей голову боли, связал спящему руки за спиной, затем так же тщательно обмотал веревками ноги. Снял сонное заклинание, пару раз толкнул своего пленника.
– Просыпайся…
Наемник открыл глаза, тут же дернулся – и выругался, обнаружив, что связан.
– Значит, ты маг… – пробормотал он. – Дерьмо… не стоило с тобой играть.
– Не стоило, – согласился Гард. – Но ведь можно было просто развязать и отпустить меня, верно?
Связанный попытался пожать плечами, но вышло это у него плохо.
– Лечил ведь, маг? Зачем?
– Ты так хочешь сдохнуть? – вопросом на вопрос ответил Гард.
Наемник помолчал, затем вздохнул.
– Я не против еще пожить. Но я тебя, маг, исцелять не стал бы.
– Быть может, быть может. Я бы хотел попросить тебя о маленьком одолжении…
– Перебьешься, – огрызнулся пленник.
– А если пообещаю отпустить?
Наемник криво усмехнулся.
– Все равно ведь отпустишь. Я таких, как ты, много повидал. Вы легко убиваете, но только не безоружных. Не беспомощных. Лежачих ногами не пинаете.
– Я прошу немногого. – Алкет усмехнулся. – Расскажи, что было там, в таверне. Почему вы напали на солдат.
– А, это… да ради Эмнаура… расскажу. Какие тут тайны. Особенно если учесть, что немало наших попали в руки безликих и сейчас наверняка рассказывают все без утайки. Ты ведь тоже мог бы заставить меня говорить, да, маг?
– Конечно.
– Я так и думал. Ну, значит, дело было так…
Пленника звали Лускер. Что-либо иное о себе, кроме имени, он сообщать отказался – да Гард и не настаивал.
Солдатам не потребовалось много времени, чтобы сообразить – пленника уводят у них прямо из-под носа. Они могли бы оставаться в таверне сколь угодно долго – зажечь здание осаждающим все одно не удалось бы, пробиться внутрь – тоже. Разумеется, рассказчик не знал, что латники ворвались в комнату на втором этаже, где и захватили тяжелораненого Базила. Но тот факт, что находящиеся в безопасности бойцы вдруг рванули наружу из-за надежных стен, говорил сам за себя.
Дверь отлетела в сторону, показались тесно сомкнутые щиты, о которые тут же забарабанили стрелы. В ответ ударили арбалеты. Упало несколько наемников, в том числе и уже раненый Тиграт. Из рассказа Гард понял, что этот Тиграт, а также упомянутые Дебтер, Базил, Саура и Лисмус были в этой банде за главарей.
Вполне вероятно, что наемники сумели бы отбиться – или уйти, скрыться в еще не разошедшемся тумане. Латники перли вперед, умело прикрываясь щитами и вовсю работая своими длинными мечами. Стрелы бессильно отскакивали от доспехов, легкие мечи наемников зря высекали искры из массивных кирас и наплечников. Рухнул Дебтер, отрубленная голова покатилась по земле. Саура завизжала, пустила стрелу – длинный тонкий наконечник вошел в смотровую щель шлема, убийца рухнул как подкошенный.
Лисмус (по словам Лускера, он был магом Алого Пути) метал огненные шары, затем ударил «огненным облаком» – латники метнулись в стороны, уходя от смертельного пламени, двое оказались недостаточно расторопными и покатились по земле, воя от боли. Выли недолго – огонь сожрал легкие, выжег глаза, осыпал кожу черным пеплом. Да еще одного подстрелила Саура, вновь доказав свою непревзойденную меткость.
Да, наемники могли бы уйти – пока имперские солдаты отступали перед облаком огня. Подхватить
