Зачитывая правила, Тася поворачивалась то вправо, то влево. То ли проверяла, не оглохли ли слушатели. То ли давала этим слушателям лицезреть свой аристократический профиль. Профиль этот наводил даже сведущих людей на бредовую мысль о том, что, может, и впрямь существовала в незапамятные времена в Российской, надо полагать, империи (на худой конец в Речи Посполитой) династия князей Млинских.
— В последнем раунде, если игроки решают продолжить Игру, — продолжала она, — выбывает один из двух оставшихся. По желанию Хозяина Игры играется четвертый раунд — с победителем. Победитель не может отказаться. Отказ равен проигрышу. Это всё. Все всё расслышали? Ни у кого уши не заложило?
Ответом ей был тихий гул. Нестройный и невнятный.
Гонг!! Два удара. Полная готовность.
Везунчик Тони демонстративно смаковал виски. Гринни смотрел перед собой. Мимо зрачков Секача. Это у него получалось.
К столу подошел служитель с деревянным подносом. На подносе — кости. Встал за спиной Секача.
— Кто-нибудь желает проверить подлинность инструмента Игры?! — прокаркала Тася. — Повторяю. Тот, кто хочет убедиться в подлинности костей, может это сделать сейчас.
— Дайте-ка сюда на пробу… пару… — небрежно попросили с трибуны судей.
Знакомый голос.
Гринни осторожно посмотрел через плечо. Мэтью Честертон! Во как! Давно Мэта в Семи Городах видно не было. И вот — нате. Один из трех судей… В общем-то, какое Гринни до этого дело? Но любая неожиданность в Игре неприятна. Наверное, потому что отвлекает. Да, конечно.
Служитель почтительно приблизился к трибуне судей, и Мэтью Честертон наугад подхватил с подноса две кости — костяную и металлическую. Для порядка рассмотрел их, положив на ладонь под разными углами. Прислушался к ним, принюхался… Хорошо, что не лизнул.
«Дешевый спектакль, — подумал Гринни. — И все-таки зачем здесь этот клоун? Ведь зачем-то Секач пригласил его сюда. Посадил на судейскую трибуну… В костях Мэт разбирается не лучше любого другого. А в чем он по-настоящему разбирается?»
Какая-то неясная тревога коснулась его души холодным лезвием.
— Я удовлетворен, — сообщил Честертон, возвращая кости на поднос.
Служитель ссыпал содержимое подноса в огромный кожаный кисет, затянул его горловину и принялся с большим почтением перетряхивать его.
Гонг! Сигнал игрокам.
— Господа, приготовьтесь делать ставки! — каркнула Тася жестким, жестяным голосом. — Напоминаю: размер ставки — не менее четырех монет! Разрешается ставить монеты, доверенные игрокам любыми другими лицами. — Млинская снова обвела игроков взглядом коршуна. — Ваши монеты — на стол, господа! Напоминаю: все время Игры все выставленные на Игру монеты должны находиться на виду у всех, на столе. В любой момент любой из игроков или любой из судей может потребовать проверки выставленных на Игру монет — всех сразу или любой из них — на подлинность. Напоминаю. Предъявивший фальшивую монету лишается всех выставленных на Игру монет. Лишается права участвовать в Игре. Лишается права участвовать во всех других Играх этого дома. Лишается права входить в зал Игр навсегда.
Тася, не глядя, подтянула под себя кресло на колесиках и, опускаясь в него, добавила то, чего не говорила обычно:
— Напоминаю. Строгие Правила приравнивают кривые монеты к фальшивым.
Ловушка захлопнулась.
Такси в Семи Городах еще только пробивало себе дорогу. И если вы думаете, что, выйдя на улицу и нажав предназначенную для вызова такси кнопочку на корпусе вашего мобильника, вы его дождетесь, что через пару минут (ну минут через пять максимум) по кромке тротуара к вам подплывет привычно ярко- желтая «субмарина» такси-автомата и голосом робота извинится за задержку, то вы жестоко ошибаетесь. Так — не было. По крайней мере, так не было на Заразе и особенно в Семи Городах.
А эту самую кнопочку считайте пустым декоративным украшением вашего средства связи.
Еноту пришлось связываться подряд с четырьмя фирмами, практикующими в Семи Городах извоз пассажиров, пока наконец бестолковый диспетчер «Крылатых колесниц» не соизволил пообещать ему, что «минут через пятнадцать-двадцать кто-нибудь из наших парней освободится и завернет за вами… Если ему будет по пути».
Вольный предприниматель скрипнул зубами и стал пристраивать мобильник на поясе. Тут-то и раздался у него за спиной тихий знакомый голос:
— Разрешите предложить вам воспользоваться моей машиной, мистер. Уверен, что нам по пути…
Ни монашеский наряд, ни слегка измененный голос не могли ввести Енота в заблуждение. Сердце его радостно екнуло. И горестно в то же время. Он послушно последовал за монахом к небольшому «Субару Каприз», стоящему поодаль.
— Вы на редкость не вовремя нашли меня, святой отец, — тихо произнес Енот, усаживаясь справа от места водителя. Водителем был, понятное дело, сам носитель одеяния посвятивших себя вере Учителя.
Он без лишних слов захлопнул дверь и устало уведомил пассажира:
— Всякое прослушивание блокируется только в полностью закрытом салоне.
«Субару» тронулся с места.
— Что происходит, резидент? — спросил монах, выруливая в путаницу кривых улиц Речного Порта. — Я уже счел вас пропавшим без вести.
Енот только горестно усмехнулся:
— Вы, отче, разгуливаете под капюшоном. А мне вот приходится ходить под колпаком…
«Отче» промолчал.
Гонг!
— Ставки первого раунда, господа. Напоминаю, — каркнула Тася. — Выигравший будет вправе требовать обмена выигранных монет на любой из выставленных на обмен призов. Но только — после партии с Хозяином Игры. Кладите ваши монеты на белую линию…
Гринни выложил первые четыре монеты из своих двенадцати. Три — полученные от Сяна и одну — монету Тимоти. Монету Микаэллы он решил приберечь напоследок. На душе у него скребли кошки.
— Теперь каждый из господ игроков получает на руки по шесть костей. Каких — определит рулетка.
Тася запустила руку в кожаный кисет, оказавшийся уже перед ней, и выбросила на поднос ровно полдюжины совершенно непохожих друг на друга кубиков.
Первая шестерка костей пошла!
Служитель крутанул рулетку.
Ворожба началась. Зрители большей частью зачарованно смотрели на метания блестящего шарика по бешено вращающейся чаше, в отличие от рулетки казино разбитой только на шесть секторов. Игроки просто терпеливо ждали. Возможно, Везунчик и выпендривался каким-то новым способом, но на него не смотрел никто. Гринни — в том числе.
Метания шарика становились все менее и менее паническими. Наконец он с затихающим «глок- глок-глок…» замер в каком-то из секторов. Номера секторов, понятное дело, совпадали с номерами, под которыми значились игроки. Гринни выпал четвертый. Шарик остановился на шестом.
Служитель ссыпал кости перед усатым Ноэлем Ашкенази.
Затем последовали: номер три — Везунчик, номер четыре — Гринни, номер один — Хосе Мартинес, номер пять — Бенедикт Мальта…
Номеру второму — Ване Четному — без закручивания рулетки досталось шесть последних костей, оставшихся в кисете.
