кружило ей голову и лишало сил. Она вошла в свою мастерскую в состоянии такой же прострации, в какой в свою квартирку возвратился этой ночью Гринни. Только тратиться на выпивку девушке не пришлось.
Больше всего ей хотелось ткнуться носом в подушку и разреветься, словно маленькая девочка. И хорошо бы на край кровати, немного погодя, присела мама. Выслушала бы рассказ о бедах своей дочурки и объяснила ей, что все это пустяки, в жизни бывает еще не такое… и что она уже большая девочка и не должна плакать и расстраиваться по таким пустякам. Но мамы давно не было.
И Микаэлла сама вспомнила, что она «уже большая девочка и не должна плакать и расстраиваться по таким пустякам». Она грохнулась в продавленное кресло, закинула ноги на свой стол-верстак и мрачно уставилась перед собой.
«Хватит терзать себя, Мика! — прикрикнула она на себя. — Надо мыслить конструктивно. Кон-струк- тив-но, Мика…»
Но слово «конструктивно» как было, так и оставалось для нее совершенно пустым звуком. Ничего не шло на ум. Даже то, с чего же, собственно, надо начинать мыслить. Ясно, что те лихорадочные глупости, что наболтали вчера Тимми и Сян, конструктивными мыслями никак не назовешь. Не было ничего конструктивного и в той отрешенной прострации, в которой пребывал Гринни. Но что тогда надо называть конструктивным? Тут ее мысль становилась в тупик.
Из тупика девушку вывел сигнал мобильника, брошенного ею на стол. Снова звонил Шишел и деликатно осведомлялся, как там у нее дела. Явно с видами на то, чтобы получить от Мики какую-то консультацию. Микаэлле, разумеется, было не до консультаций, но… Но надо было выходить из одурелого отчаяния, сковавшего ее. Вид человеческого лица, тем более лица хорошо знакомого и слегка бестолкового, был бы хорошим средством от тотальной меланхолии.
У Шишела проблемы? Что ж. Нет ничего лучше, для того чтобы забыть о своих проблемах, как заняться проблемами кого-нибудь другого. Чужие проблемы очень успокаивают! Это, как любил говорить сам Шишел, «медицинский факт».
— Ты бы заходил, Дмитрий, — ничуть не сфальшивив, устало произнесла она. — Век не виделись…
Шишел, которому обычно вечно некогда было заскочить на огонек, на этот раз откликнулся с энтузиазмом.
— Знаешь, — добавил он, уже собираясь заканчивать разговор, — у меня тут маленькая проблема… Похоже, что по твоей части… Если у тебя будет пара лишних минут…
Микаэлла заверила его, что именно пара минут у нее найдется. И отправилась на кухню — заваривать чай. Поразительно, что человек, низвергнутый в пучину отчаяния и вконец истерзавший себя угрызениями совести, может найти успокоение в споласкивании заварного чайника кипятком и приготовлении смеси из чайного листа, хотя и дрянного (плохо рос чайный куст на Заразе), но зато аж трех сортов. Пока Мика занимала себя этим успокоительным делом, из мастерской снова послышался сигнал вызова.
«То ли Дмитрий о чем-то позабыл, — подумала она, пожимая плечами, — то ли у кого-то из ребят родился очередной план. Скорее всего, бредовый».
Вздохнув, с заварным чайником в руках, она направилась обратно в мастерскую. Подхватив трубку со стола, она прижала ее к уху, придерживая аппаратик плечом. Но трубка глухо молчала. Сигнал вызова раздался тем временем снова.
Только тут Микаэлла сообразила, что звук издает не мобильник, а дурацкий дешифратор, которым она пообещала Тимми заняться. Когда-то тысячи две лет назад. Когда на них всех еще не обрушилась — по ее же собственной вине — лавина тяжкого несчастья.
Дешифратор как ни в чем не бывало валялся себе на одной из многочисленных полок, располагавшихся позади ее стола. Она как раз огибала это препятствие, чтобы как-то заставить заткнуться дурацкую пищалку, когда адресат, которому кто-то дозванивался, снял-таки трубку. Из динамика раздались раздраженные голоса. Мика не удержалась и поднесла аппаратик к уху. В трубке прозвучало:
— Вы, ребята, даете!
Это, без сомнения, был противный козлетон Чувырлы.
— Так хорошо дрыхнете, что удачу проспите… Наши зоологи сейчас при деньгах. Притом — не малых.
— А ты, Макс, часом, сейчас не под «грезничком»? — остановил скороговорку прохиндея резкий и неприязненный басок. — Впрочем, я вот Биллу передаю трубку. С ним и разбирайся.
— Да?.. — спросил откуда-то издалека явно начальственного тембра голос. — Какого рожна ты тревожишь народ звонками? Я же сто раз говорил: только не через эфир. Все важные дела — только лично и за закрытыми дверями!
— Ну, Билли, ты и формалист! — пожурил собеседника Чувырла. — Я же через кодированный канал… Штука архинадежная, дорогой товарищ! Архинадежная!
— Кончай паясничать! Говори по делу! — прикрикнул на него невидимый Билли. — И коротко. Кодированный канал, не кодированный, а нечего лишнее трепать…
— Так вот я и спрашиваю: вся моя работа что? Коту под хвост? Я надыбал исключительный момент! Когда все три фигни сошлись: и денежки, и кладка драконья. Уже до кондиции дошедшая. И четверо дурней к тому же. Которые, что все люди братья, считают. И на первый стук свое логово открывают. И вот, когда все это совпало, оказывается, что все это вам вроде как и не нужно. Все это завтра к вечеру уйдет, и дело с концом. И больше не повторится. И какой же ты после этого будешь Буффало Билл?
Последовала пауза.
— И все это просто так — без охраны?
— Ты будешь смеяться, Билли, но эти ребята думают, что про их бизнес никто и никогда нигде ничего не слышал. Такие вот чуваки.
— Сколько там денег?
— Ну, примерно столько, что можно засыпать в ванну и в них искупаться.
— Ты веришь, что всё так просто?
В этот момент в дверях появился Шишел, для порядка звякнув разок входным звонком. Из-за угла он только что звонил, что ли? Микаэлла выразительно прижала палец к губам. Разговор в трубке становился все интереснее для нее.
— Я верю, Билли, в то, что завтра к вечеру мы не получим на руки даже драконьего дерьма. Денежки уйдут. Просто я хочу знать, какого черта я корячусь, если…
— Не горячись, Макс. Скажи проще: эти педики откроют тебе завтра с утра без вопросов?
— Нет проблем! — уверенно провозгласил Чувырла. — Козлы еще те!
— Тогда — мухой ко мне. Обговорим всё.
Кликнул сигнал отбоя. Микаэлла потерла лоб. Проверила, записан ли разговор (он был записан). Положила дешифратор на место и рассеянно кивнула Дмитрию: «Проходи на кухню».
Кухонька Микаэллы была скроена явно не по габаритам Шишела. Тем более что явился он, волоча за плечами основательных размеров рюкзак.
— Ты в порядке, Мика? — осведомился он, присмотревшись к хозяйке. — Помочь не надо?
— Не в порядке, — уныло бросила та. — Но помогать не надо. Выкладывай свое «что делать?»
Шишел мрачно зыркнул на Мику и принялся расстегивать ремни рюкзака.
Мика с интересом следила за тем, что появлялось из брезентового мешка.
— Что это за самовар в сапогах? — поинтересовалась она.
— Шарж это, — пояснил Дмитрий, устанавливая предмет на кухонном столе. — Карикатура… Узнаешь — на кого?
Он грузно опустился на креслице у стола.
— Сэр Стрит завел себе личного скульптора-садомазохиста? — предположила Мика.
— Да нет… — покачал головой Шишел. — Это он сам…
Мысль о том, что почтенный глава Ордена Рыцарей Дорог и в прошлом один из прославленных исследователей Скимитары сэр Стрит впал в увлечение декоративно-прикладным искусством, несколько поразила Мику, так что она даже потрогала странный артефакт кончиком пальца, будто усомнившись в его
