радиомачте. Это – аэронавигационная мачта, которая служит маяком для больших реактивных самолетов. Но для Дианы она все равно оставалась только уродливым сооружением, возвышавшимся над зеленым ландшафтом. Казалось, никто, кроме нее, не заглядывал в эти места. Изредка Диана приезжала к этой мачте поздно ночью, когда хотелось посидеть и подумать, а может, просто подслушать, что нашептывает мачта самолетам, пролетавшим где-то высоко в небе.
Когда она в этот раз свернула с шоссе, Эд вопросительно посмотрел на Диану. Но она не стала ничего ему объяснять. Небо на западе еще сохраняло отблески света, когда они остановились неподалеку от этого опутанного проволокой сооружения.
Диана вылезла из машины. Эд последовал за ней. Холм был невысоким, всего несколько футов, но Эд остановился у подножия, откуда берега не было видно за громоздившимися повсюду валунами. Диана села, обхватив руками колени. Она смотрела на море. Когда Эд собрался присоединиться к ней, она остановила его:
– Нет, сиди там, – сказала она и указала на один из валунов.
– Что случилось? – спросил он, усаживаясь.
– Ничего плохого.
Легкий ветерок шевелил волосы Дианы, а на губах остро ощущался привкус соли от пролитых недавно слез. Что-то готовилось там, за краем горизонта; что-то с дикими порывами ветра и раскатами грома. Очевидно, скоро разразится буря. Диана кивком указала на мачту.
– Это аэронавигационная мачта-трансмиттер, – объяснила она уверенно.
– Знаю.
– Самолеты, направляясь к ней, проверяют маршруты.
– Или от нее.
– Да. Что-то вроде радиомаяка…
Они посидели молча некоторое время, но тихий вечер располагал к откровенности, и Диана должна была наконец все рассказать ему.
– Эд… Раньше у нас с тобой что-то не ладилось. Я не хочу, чтобы сейчас получилось так же. Ты вел себя неправильно, потому что скрыл от меня, что женат. А у меня не ладилось… в постели. – Она не решалась встретиться с ним взглядом. – Я была в постели плохой любовницей, и у нас ничего не получалось; ты, наверное, удивлялся почему.
– Да, – подтвердил он после минутного колебания.
– Я хочу рассказать тебе почему.
Я уже объяснил, доктор Диана, почему сегодня вечером поехал к вашему дому. Почему я забрался в него, объяснить сложнее. Не говорится ли в ваших книгах, что двойные раздвигающиеся двери вызывают ассоциации с влагалищем? Знаю только, что хотел проникнуть в ваши владения, чтобы выяснить: кто же вы на самом деле. Женщина, которую, однако, мы не видим на сеансах психотерапии. Выяснить, что таится в глубинах души доктора Дианы Цзян.
Кругом стояла мертвая тишина. Свет не горел. Ваша дверь на террасу – просто пустяк: достаточно одного усилия моего шведского пружинного ножа – и пожалуйста! Entrada![53]
Какая комната! Какая
Почти темно. В серых сумерках перехожу из комнаты в комнату, восхищаясь царящей везде белизной, тщательно продуманным расположением цветов, отсутствием мебели: одни только книги и самое необходимое. Вы живете во дворце, доктор Диана. Ледяном дворце.
Немного погодя темнеет. Мне не нужно включать электричество. Лунный свет пронизывает весь дом, образуя темные пещеры, разделяя инь и ян. Поднимаюсь наверх. Ваша спальня такая пустая! Просторная комната, как и все в этой гробнице. Балкон с видом на океан. Простая кровать, застеленная белым покрывалом, неудержимо притягивает меня. Я в тысячный раз скольжу ладонями по прохладному шелку, прижимаюсь к нему лицом, втягиваю его аромат, снова и снова, разрывая легкие, до головокружения.
Я хочу посмотреть, что хранится в ящичке вашего ночного столика. Ага! – чудесная записная книжка в переплете кремового цвета, шелковисто-гладком под моими жадными пальцами. Многие странички исписаны вашей рукой.
Очень осторожно я несу книжечку к застекленной двери и выхожу на балкон – там, в лунном свете, я начинаю читать, я впитываю ваши мысли. Я забываю, где я, кто я такой и почему пришел сюда. То, что вы пишете, вселяет ужас. Ваши сны… и не только сны.
В ту самую ночь, когда я звонил вам множество раз, едва повесив трубку, вы набрали номер Эда. Кто он? Вы любите его? Да, должно быть, любите, ведь вы о нем
Ревность делает людей безумными. Я вскакиваю и кружу по комнате, дыша как загнанный зверь, тщетно пытаясь успокоиться. Иногда, доктор Диана, я ненавижу вас сильнее, чем вы можете представить: вы все еще мой Джонни, вы спите с мужчинами, вы шлюха, доктор…
Но вот душевная боль уступает место любопытству. Совсем недавно вы долго писали, и я почти ничего не понял из этого и хочу понять. Почему вас так заворожила личность Алисы Морни? Конечно, из-за того, что я сказал вам под гипнозом. И еще, как объяснить этот отрывок:
«Алиса Морни опять появилась прошлой ночью. Зачем только Тобес рассказал мне о ней! Теперь не могу наверняка вспомнить, снилась ли мне история Алисы раньше, до того как Т. открыл мне ее, или стала сниться потом. Но первое предположение кажется более верным, что беспокоит меня».
Это беспокоит
Действует так, что с головой погружаюсь в ее записи и не слышу шума мотора до той минуты, когда для отступления уже не остается времени. Луч света скользит по моим глазам. Подпрыгиваю на месте. Меня захватили врасплох. Что подумает доктор Диана, когда застанет меня в своей спальне? Меня обвинят в грабеже, попытке изнасилования, во всех тяжких преступлениях, какие только есть.
Быстро запихиваю блокнот в ящик. В спешке слишком глубоко засовываю руку и натыкаюсь на что-то твердое. Что? Пистолет? Не может быть… Моя рука ощупывает металлический предмет, пальцы так трясутся, что когда я заталкиваю его обратно на место, произвожу сильный шум, его, должно быть, слышно в Сан-Франциско. По-моему, это пистолет. Подумать только…
В прихожей слышны голоса. Хлопает входная дверь. Мелькнула мысль: с балкона до земли высоко. «Терпение, не паникуй, – говорю себе. – Худшее, что может с тобой случиться, – упрячут в тюрьму. Доктор Диана не поклонница суда Линча». Тихо прикрываю французское окно, а потом поспешно удираю, чтобы спрятаться.
Спальня доброго доктора выходит на площадку. Если идти прямо, мимо других дверей, попадешь на лестницу, которая спускается в большую центральную комнату внизу. Это и холл, и столовая, и гостиная. Но если, выйдя из спальни, пойти налево, немедленно попадешь на так называемую галерею. Она квадратная, с выходящим на улицу громадным круглым окном со множеством стекол. Это окно похоже на огромный глаз. Галерея расположена над главной нижней комнатой, и ее металлическое ограждение отличается замысловатым прекрасным орнаментом. Если бы этот дом принадлежал мне, я бы использовал эту площадку как галерею для музыкантов: отсюда то название, которое я мысленно дал ей. Прокравшись туда, ложусь на живот и обдумываю маршрут бегства. Пока же наблюдаю, слушаю.
Два голоса. Один – доктора Дианы с нехарактерными для нее резкими интонациями. Сейчас она смеется, но в ее смехе ощущается напряжение. Так обычно смеюсь я. Когда они проходят в кухню, мне удается увидеть лицо мужчины, которого она привезла домой. Эдвин Херси. Детектив этого округа. Эд. В ее постели Эд.
Внезапно мысли о побеге улетучиваются из моей головы, все клетки головного мозга работают на полную мощность. Тобес, хоть и не получил приглашения, намерен остаться еще немного.
Они возвращаются в центральную комнату, все еще болтая. Диана с треском откупоривает банки пива. Садится на кушетку, он – на диван. Интересно, почему он не устроился поближе к доктору Диане, на
