– Ты видела его сама?
– Да, я видела его лично.
– О, – рука Ньютона, омывающая рану Фелиции, на мгновение застыла. – Этот человек – грубое животное. Я говорю не о Тримейне, хотя и не люблю его, и не об этом нахальном Джереми, который никогда не упустит шанса вставить, что лично знаком с Байроном. Девушка была с ним?
– С кем?
– С Шеффилдом, простофиля. Изабелла была с ним, когда ты видела его сегодня, ночью?
– Нет. Провинциальная выскочка. Я вообще сомневаюсь, что она когда-нибудь была в спальне мужчины.
Ньютон просиял.
– Фелиция, ты когда-нибудь видела более прекрасное создание? Жаль, что она не слышала моих последних стихотворений. Я надеялся, что вырасту в ее глазах, после того, как она услышит: «Ты, которая управляет моим сердцем, будь справедлива!»
– Может быть, гораздо лучше для тебя, что она их не слышала. – Увидев укор на лице брата, Фелиция поспешно добавила. – Я только хотела сказать, что американцы не понимают изысканной поэзии, дорогой.
Фелиция тут же пожалела о сказанном. Ее брат имел отвратительную привычку читать кому-нибудь свои только что написанные стишки. И чаще всего этой жертвой была она.
Услышав поощрение сестры, Ньютон не заставил себя долго ждать.
Пока он бубнил свое очередное стихотворение, Фелиция думала о том, не является ли деловое свидание Дерека Лансфорда любовным, как она и подозревала. «Ублюдок», – тихонько выругалась она. Неди Фенмор больше не злилась на своего любовника. Она дотронулась до своей раны, вспомнив страсть, которая предшествовала этому, и почувствовала, как напряглись ее соски при мысли о неутомимых руках и языке Дерека. Волна желания охватила ее тело.
Этот подонок, наверное, проделывает сейчас то же самое с какой-нибудь дешевой проституткой.
Ну что ж, она должна отплатить Лансфорду той же монетой. Она соблазнит Тримейна Шеффилда и, если удастся, выйдет за него замуж. И покажет лорду Лансфорду и его гигантскому…
– Фелиция, ты меня не слушаешь. – Нытье Ньютона, его ужасная поэзия после того, что ей пришлось пережить сегодня, стали последней каплей.
Леди Фенмор вскочила с кресла и, едва взглянув на брата, удалилась в свою спальню.
Глава 8
Закутанный в плащ мужчина, которого Фелиция и ее спутник видели на балконе второго этажа Шеффилд Холла, таинственно улыбнулся.
– Шпионов, выслеживающих его брата, становится все больше. Похоже, они всерьез намереваются поймать его, – произнес Джереми, снимая черный парик, который он одолжил у актера из «Друри- Лейн».
Он оперся на перила и стал ждать возвращения сводного брата. Увидев людей, выходящих из лабиринта, молодой человек тут же решил воплотить в жизнь план, придуманный им и Тримейном.
– Надеюсь, он убедился, что все гости разъехались перед тем, как отправиться на митинг. Бедняга Тримейн! Наверное, он безумно устал.
Джереми хотел перейти к окну спальни и посмотреть, спит ли Изабелла. Но решил, что не стоит этого делать. Свет в ее комнате не горит, скорее всего, она спит глубоким сном, устав после сегодняшних волнений. Джереми был рад, что Изабелла не вышла на балкон, когда он играл для непрошеных зрителей роль своего брата. Возможно, она узнала бы его и окликнула. Тогда удачно задуманное представление было бы испорчено.
В данный момент Эннабел находилась далеко от дома и даже не помышляла о том, чтобы уснуть. Сейчас она была вне себя от ярости. Ее бесил повелительный и высокомерный тон Фалькона.
Эннабел определила, что место, куда они, наконец, приехали, располагалось где-то между Мейдстоном и Кентербери. Девушка увидела широкое поле и множество людей, собравшихся там. На головах у них были широкополые шляпы, лица замотаны шарфами, большинство из них были мужчины.
Собравшиеся встретили Фалькона громкими возгласами.
– Мы больше не потерпим «хлебных законов»! Долой наших мучителей!
Фалькон поднял руку в знак приветствия и подъехал к огромному костру, рядом с которым была сооружена трибуна из неструганых досок. Словно неодушевленный предмет, он передал Эннабел двум мужчинам, стоящим рядом с возвышением.
– Внимательно следите за ней и старайтесь, чтобы никто не увидел мисс. Ради Бога, спрячьте эти драгоценности.
Попытка Эннабел возразить была пресечена мозолистой ладонью, закрывшей ей рот. Ее владелец вел себя вежливо, но непреклонно.
– Фалькон будет выступать, и мы не хотим, чтобы народу мешали услышать то, что он скажет.
– Послушайте, англичане. Я хочу повторить слова Коббета, которые он произнес перед тем, как вынужден был бежать в Америку, спасаясь от преследований и гонений на родине: «Мы выступаем не против высокой цены на хлеб, мы выступаем против обременительных непосильных налогов!»
Шум возгласов и рукоплесканий едва не оглушил Эннабел, но несмотря на это, она была потрясена происходящим. Гостья из будущего стала современницей самого важного в истории Англии восстания крестьян против жестоких законов. Человека, который являлся вдохновителем этого движения, Коббета Радикала, здесь не было, но его дело продолжал Фалькон. Эннабел старалась расслышать каждое слово
