помочь. Не стремился помогать и он сам – даже собственному сыну. Он всегда считал, что благотворительность, по большому счету, портит людей и не хотел, чтобы его отпрыск рос ущербным. «Сила в независимости. Независимость и есть сила».
Он как-нибудь сам доберется домой.
Появился бы снова тот ангел!
Она пришла к нему в том жутком месте, где его уложили на холодный стол и ослепили ярким светом, и чужие люди кололи его иголками и буравили пальцами. А потом явился ангел. Она не причиняла ему боль. Наоборот, она улыбнулась, отвязывая руки и ноги, а потом прошептала: «Иди, Гарри, иди, пока они не вернулись!»
Теперь он свободен. Сбежал – вот молодец!
Он все шел по улице вдоль темных молчаливых домов, ища хоть какие-нибудь ориентиры. Что-нибудь, что подскажет, где он.
«Я, должно быть, заблудился, – думал Гарри. – Вышел погулять и сбился с пути».
Внезапная боль пронзила его ногу. Он посмотрел вниз и замер от изумления.
В свете фонаря он увидел, что на нем нет туфель. И носков тоже нет. Он уставился на свои голые ступни. Голые ноги. Пенис, съежившийся и бесконечно жалкий.
«На мне нет никакой одежды!»
Он в ужасе оглянулся, опасаясь, что на него кто-нибудь смотрит. Улица была пуста.
Сложив ладони чашечкой, он прикрыл гениталии и поспешил убраться из-под фонаря. Где он оставил одежду? Он не мог вспомнить. Гарри присел на корточки на холодной стриженой лужайке перед одним из домов и попытался собраться с мыслями, однако паника смешала все предшествующие впечатления ночи. Раскачиваясь взад-вперед, он захныкал, бормоча и вздыхая.
«Я хочу домой. Если бы я только мог проснуться в собственной постели…»
Он обхватил себя руками и настолько погрузился в отчаяние, что не обратил внимания на показавшийся из-за поворота свет фар. Лишь когда прямо возле него затормозил фургон, Гарри понял: его заметили. Он еще плотнее сжал руки, превратившись в дрожащий комок.
Голос мягко позвал из темноты:
– Гарри!
Он не поднял голову. Он боялся разжать руки, боялся открыть свою унизительную наготу. Попытался съежиться еще больше, превратиться в маленький клубок.
– Гарри, я приехал, чтобы забрать тебя домой.
Он медленно поднял голову. В темноте лица водителя видно не было, но голос был знакомым. По крайней мере казался.
– Садись в машину, Гарри.
Он продолжал раскачиваться, сидя на корточках и чувствуя, как мокрая трава щекочет голые ягодицы. Голос взлетел до тонкого всхлипа:
– Но я совсем без одежды!
– Твоя одежда дома. Целый шкаф с костюмами. Помнишь?
Послышался негромкий звук, словно металл звякнул о металл.
Гарри поднял глаза и увидел, что дверь фургона открыта. В проеме чернела тьма. Рядом с автомобилем был виден силуэт. Мужчина вытянул руку, словно приглашая старика.
– Давай, Гарри, – шепнул он. – Поехали домой.
4
«Трудно ли найти голого человека?»
Тоби сидела в своей машине и, щурясь, осматривала больничную парковку. Утро было в самом разгаре, и солнечные лучи казались ее утомленным бессонной ночью глазам нестерпимо яркими. И когда только солнце успело подняться? Тоби не заметила, как оно взошло, и дневной свет оказался неожиданностью для ее сетчатки. Вот что получается, когда работаешь по ночам. Сама превращаешься в порождение ночи.
Она вздохнула и завела мотор «Мерседеса». В конце концов пора домой, пора освободиться от кошмаров этой ночи.
Однако, отъехав от клиники Спрингер, ей не удалось стряхнуть мрачное настроение. Всего за час она потеряла двух пациентов. Тоби была уверена, что смерти женщины избежать не удалось бы, она все равно не смогла бы спасти ее.
Гарри Слоткин – другое дело. Тоби оставила помешанного пациента без присмотра почти на час. Она была последним человеком, видевшим Гарри и, несмотря на все усилия, не могла вспомнить, привязала она его запястья перед уходом из палаты или нет.
«Вероятно, я оставила его непривязанным. Это единственное объяснение его побега. Это я виновата. Гарри – моя ошибка».
Но даже если не ее, она – капитан команды и должна отвечать за все. И вот теперь голый обезумевший старик бродит неизвестно где.
Она сбросила скорость. Зная, что полиция уже прочесала окрестности, она все же внимательно осматривала улицы в надежде хоть мельком увидеть беглого пациента. Ньютон – относительно безопасный пригород Бостона, и улицы, по которым она сейчас колесила, выглядели зажиточно и респектабельно. Она свернула на аллею и увидела аккуратные дома, подстриженные изгороди, дорожки за железными калитками. В таких местах вряд ли кто нападет на пожилого человека. Возможно, кто-нибудь уже приютил его.
