— Я попрошу Гладкова поговорить с руководством полиции, — сказала Алена, — а тебе лучше сейчас лечь и немного поспать.
— Только приму душ, — согласился Фархад. — Хорошо, что здесь идет вода. Теплая из обоих кранов, но достаточно чистая, чтобы можно было принять душ.
— Отдыхай, — она вышла из комнаты. Прошла по коридору, подходя к номеру, который занимал Гладков. Постучала к нему. Тот сразу открыл дверь и вышел в коридор. Они отошли на несколько шагов.
— Мне звонил наш посол, — сообщил Михаил Емельянович, — он в бешенстве. Местные телеканалы уже сообщили, что речь руководителя российской делегации была выдержана в духе мусульманского единства и братства. Можете себе представить? Посол спрашивает: кого мы сюда привезли? Он собирается звонить президенту компании «Южнефтегазпром». Интересно, как вашему президенту Вайнштейну понравятся слова его вице-президента о мусульманском братстве?
— Сеидов сделал это нарочно, чтобы привлечь внимание к нашей заявке, — пояснила Алена, — он не мог поступить иначе.
— Вы видели лицо губернатора? Я думал, что его хватит удар. Да и вице-губернатор был в таком состоянии. Кусал губы и все время смотрел на начальника полиции. Тот только пожимал плечами. Зачем нужно было устраивать такой скандал? Мы могли бы завтра спокойно отсюда улететь. А теперь будем сидеть два дня и одну ночь по своим номерам и дрожать от страха.
— Не нужно дрожать, — посоветовала Алена, — это всегда не очень продуктивно.
— Послушайте, хватит давать мне советы, — разозлился Гладков, — я старше вас и по опыту работы, и по званию. И я работаю достаточно давно в этой стране, чтобы понимать, какую глупую и грубую ошибку допустил господин Сеидов. Я уже доложил нашему послу, что снимаю с себя всякую ответственность за безопасность делегации. Я вообще считаю, что нужно уже сегодня вернуться в Багдад и там получить результаты тендерной заявки, которая все равно будет не в нашу пользу. Можно договориться с англичанами и вылететь на одном из их транспортных самолетов.
— Мы не можем так легко сбежать. Это будет похоже на бегство, — сказала Алена, — даже я понимаю, что на Востоке не станут уважать тех, кто бежит, не дожидаясь оглашения итогов. Тогда мы автоматически распишемся в нашем проигрыше. Отъезд будет означать наше признание поражения.
— Не нужно этой риторики, — поморщился Гладков, — у меня есть конкретная задача — вернуть вас в Багдад живыми и невредимыми. А ваш руководитель делает все, чтобы усложнить мне эту задачу.
— Он не улетит, — убежденно произнесла Алена, — и никто не улетит без него. Идите в свой номер и закройте дверь. Может, пронесет, и вы останетесь в живых. Вас наверняка не тронут. Но никто из нас отсюда не уедет до завтрашнего вечера. Это я могу вам гарантировать. Заодно мы должны узнать, кто передавал информацию о нашей группе. Вы не забыли, что, вернувшись в Багдад, мы никогда не узнаем о том, кто был таким «кротом» в нашей группе?
— Мне сообщили, что информацию передавали сначала из Эр-Рутбы, — пояснил Гладков, — а это мог быть польский офицер, который сопровождал вас из Иордании. Он вполне мог работать на израильтян или американцев. А уже потом связался с колонной и узнал, когда именно вы прибыли в Багдад.
— Нас сопровождал майор Томашевски, — вспомнила Алена, — но он офицер. У них свое понятие офицерской чести.
— Я тоже офицер, — рявкнул Гладков, — хватит этой дурацкой болтовни. «Офицерская честь», «мы никогда не уедем», «наш долг». Ну, хватит. Во времена Советского Союза у нас сидели секретари парткомов, которые промывали нам мозги и стучали на нас в КГБ. А теперь те времена прошли. Теперь у нас вместо Ленина изображение Бенджамина Франклина. Теперь официально объявили, что самые умные люди — это те, у кого больше таких «Франклинов». И стараться нужно в жизни только ради «дяди Бенджамина», а не ради надуманных лозунгов.
— В таком случае что вам мешает перейти к американцам и получать больше чужих «дядюшек»? — спросила Алена.
— Инерция мышления, — немного подумав, честно ответил Гладков, — я не готов к подобным переменам и не хочу думать о подобном варианте моей судьбы. Кроме того, я искренне люблю свою страну, свою семью и свою работу. У меня осталась семья в Москве. И я не готов стать предателем. Для этого тоже нужно перейти некую черту. Вы видите, насколько я откровенен. Из меня предателя не получится. Я для этого не совсем подходящий человек.
— Убедили, — улыбнулась Алена, — идите лучше к начальнику полиции и попросите поставить дежурных у дверей Сеидова. Может, он выделит сюда специальный пост.
Они разошлись в разные стороны, возвращаясь в свои номера. Еще через некоторое время в коридоре появился другой человек. Он осторожно подошел к номеру Гладкова, слушая, что там происходит. Затем медленно двинулся к своему номеру, находившемуся на этом этаже. Этот человек и был тем самым «кротом», о котором они говорили. Он не мог знать, что несколько минут назад они обсуждали именно его. Но он понимал, что приставленный к ним дипломат может выполнять не только работу сотрудника посольства. Войдя в свой номер, он достал мобильный телефон и набрал известный ему номер.
— Наш друг устроил скандал, — сообщил «крот», — и теперь все ждут его последствий.
Глава 8
Губернатор Хальдун Нувайри был не просто в ярости. Приглашенный врач измерил давление губернатора и ужаснулся — оно подскочило до ста восьмидесяти. Губернатору срочно сделали укол и посоветовали немного отдохнуть, но он выгнал врача, запретив пускать к себе эскулапа, и вызвал вице- губернатора.
— Я поручил тебе узнать все о делегациях, прибывших в Басру! — бушевал губернатор. — Почему вы не смогли узнать подробностей биографии этого русского гостя?!
— Он не русский, — попытался объяснить вице-губернатор, — он мусульманин из Азербайджана, но сейчас живет в России…
— Почему ты не сообщил мне о том, что он является спасителем Фаруха аль-Рашиди?
— Я об этом не знал, — почти честно ответил ибн Тагриберди, — нам сообщили, что он вице- президент компании, мусульманин и представитель рода потомков Пророка. Больше никаких подробностей.
— Нужно было узнать подробности! — крикнул губернатор.
— Я поручил это нашему молодому сотруднику Муслиму Вюсалу, который вчера ездил вместе с русской делегацией на юг. Но, вернувшись в Басру, он все еще не вышел на работу. Мы звонили к нему домой, но жена говорит, что он ушел рано утром, — вице-губернатор прекрасно понимал, почему Муслим Вюсал не дошел до работы, но говорить об этом губернатору не было никакой необходимости.
— Найдите его, — приказал Нувайри, — а заодно вызови ко мне начальника нашей полиции Халида Джалила. Пусть подумает, что мы можем предпринять. В отеле, где остановились делегации, дежурят англичане и наши?
— Да, — кивнул вице-губернатор, — начальник полиции послал туда несколько бронетранспортеров.
— Правильно сделал, — сказал губернатор задумчиво, — я подумал, что нужно использовать этого русского гостя для того, чтобы уничтожить аль-Рашиди. Он наверняка захочет послать в гостиницу своего человека, чтобы попытаться увидеться с человеком, спасшим его отца. Или хотя бы передать ему привет. Нужно, чтобы этот человек попал в наши руки. Я думаю, что Халид Джалил сумеет убедить этого человека рассказать нам, где находится Юсуф аль-Рашиди.
— Он сумеет его «убедить», — улыбнулся ибн Тагриберди.
— Если мы сможем уничтожить Юсуфа, я готов даже отдать всю нашу нефть русской компании, — признался губернатор, — только бы добраться до аль-Рашиди. Мы уже сколько месяцев не можем даже обнаружить, где он прячется. Может, его нет в Ираке. Может, он давно живет в Париже или в Джакарте, а мы ищем его по всей нашей стране. И от его имени террористы совершают убийства и нападения.
