особо колоритная фигура. Он кровный враг моего знакомого — Юсуфа аль-Рашиди. Возможно, он уже знает обо мне больше, чем мы о нем. И поэтому сразу решил нам показать, что у нас нет никаких шансов. А возможно, так решили американцы, чтобы мы не пытались даже им противостоять. Может, в последний момент они передумали. Ведь стоимость нефти растет такими темпами, что скоро даже добыча на Луне станет прибыльным предприятием.
— Я понимаю твое состояние, — тихо произнесла Алена.
— Боюсь, что нет. Выходит, что мы напрасно сюда летели, готовились к этим переговорам, провели такую работу, чтобы сюда приехать. И все напрасно. Нет, я им не позволю с нами так обращаться. Достаточно и того, что меня уже один раз использовали как специалиста «одноразового действия».
Она прижала палец к губам. Здесь их могли прослушивать. Он отмахнулся.
— Пусть слушают. Мне их нечего бояться. Я профессиональный геолог и в их грязные игры не играю. И если губернатор даже тысячу раз будет против, а мистер Бантинг отдаст предпочтение американцам, то я и тогда не сдамся. Постараюсь объяснить этим типам, что мое появление в этом районе гарантированно остановит террористические акты против разработок нашей компании.
— Это может быть очень опасно, — тревожно произнесла Алена, — губернатор не захочет отдавать победу «кровному брату» своего кровного врага. Ты не сможешь отсюда уехать. Твоя жизнь будет под большой угрозой.
— Тогда ты меня защитишь, — невесело пошутил он.
— Боюсь, что у меня не хватит сил. Это очень опасная игра, и я тебе не советую разглашать эту информацию. Ты не сможешь контролировать все процессы, которые начнутся сразу после того, как все узнают, что именно ты спас жизнь отцу Юсуфа аль-Рашиди. Об этом напишут все газеты. Ты станешь героем и главной мишенью.
— Зато тендер не отдадут так просто американцам, — упрямо ответил Сеидов.
— Я не знаю, что именно должна тебе сказать, — ответила Алена, — но обещай, что ты посоветуешься со мной, прежде чем предпримешь какой-нибудь конкретный шаг.
— Обещаю, — усмехнулся он.
Она поднялась, подошла к нему, быстро поцеловала его в щеку и вышла из комнаты. В коридоре ее ждал Гладков. Он подошел к ней.
— Я понял, что он не захочет брать вас с собой, и поэтому предложил свои услуги, — сказал Гладков.
— Вы правильно сделали, — кивнула Алена, — боюсь, что у нас большие проблемы. Он хочет обнародовать информацию о своем участии в спасении жизни отца аль-Рашиди.
— Его могут убить, — тревожно заметил Гладков, — я обязан доложить об этом в Москву.
— Доложите, — согласилась Алена, — я тоже считаю, что это очень опасно. Но, с другой стороны, это вызовет к нам гарантированный интерес сторонников самого аль-Рашиди и поможет выйти на него. Нужно подумать, как нам себя вести. Или посоветоваться.
— Один неверный шаг — и нас просто сотрут в порошок, — пробормотал Гладков, доставая носовой платок и вытирая сначала свою лысину, а затем и лицо.
Алена усмехнулась.
— Боитесь? — жестко спросила она.
— Да, — признался Гладков, — я всю жизнь проработал под дипломатическим прикрытием. Унеси- принеси, возьми-забери, передай-отдай. Читай газеты, проверяй информацию. И все. Больше я ничего не должен был делать. И если бы меня даже задержали, то в лучшем случае мне грозила высылка из той страны, где я бы провалился. Я не готовился к нелегальной работе, как вы, Алена. Да и здесь все немного иначе. Здесь один неверный шаг, и меня разорвут в клочья, наплевав на мой дипломатический статус. Даже наш разговор в коридоре не совсем безопасен. Никто не гарантирует, что сейчас к нашей гостинице не двигается грузовик со взрывчаткой, за рулем которого сидит очередной полоумный смертник. И каждая секунда здесь может стать последней. А вы хотите, чтобы мы вообще вызвали огонь на себя. Я к этому не готов.
— Запросите свое руководство, как нам себя вести, — посоветовала Алена, — и тогда мы будем знать, что именно они хотят и как нам выстраивать нашу стратегию. А я запрошу свое руководство.
— Сколько вам лет? — выдохнул Гладков. — Тридцать или немного больше? А мне сорок два. И я на службе уже почти двадцать лет. И очень хочу уехать живым из этой страны, вернуться к своей жене, которая не выдержала здесь и двух месяцев, к своим мальчикам, которым еще по восемь лет. К своей маме, которая растила меня без отца и которая так гордилась моими успехами. Поэтому давайте без ложного пафоса и героизма. Я боюсь за нас всех, за наше общее дело, за нашу операцию. С одной стороны, мы должны успешно завершить нашу командировку и, по возможности, выиграть этот тендер, что почти невозможно. А с другой — постараться выйти на аль-Рашиди, что тоже почти невозможно.
— Поэтому вы сегодня сделаете свой запрос, и мы наконец узнаем, что для них важнее. Найти аль- Рашиди или обеспечить многомиллиардный контракт, — закончила Алена, — и не нужно так раскисать. Пока не произошло ничего страшного. Очевидно, все самое плохое у нас еще впереди.
— Ну да, вы меня успокоили, — пробормотал Гладков и, повернувшись, пошел по коридору.
Глава 4
Встреча с губернатором Хальдуном Нувайри началась ровно в два часа дня. Резиденция находилась на окраине города и охранялась американскими солдатами. Очевидно, губернатор был человеком достаточно благоразумным, чтобы не иметь в своей охране иракский воинский контингент, который мог его сдать, предать, продать или просто убить за хорошие деньги, что им могли заплатить политические соперники Нувайри или просто чиновники, мечтающие получить его место. Резиденция была достаточно роскошной и вместительной. В большом зале, где губернатор принял делегацию, было метров сто пятьдесят. За длинным столом можно было разместить человек тридцать или сорок.
Ждать пришлось недолго. В комнату, напоминавшую небольшой зал, вошли сразу восемь гвардейцев. И почти сразу следом за ними в зал буквально ворвался губернатор, за которым степенно вышагивал вице- губернатор. Губернатор Хальдун Нувайри оказался мужчиной среднего роста, достаточно плотным, с густыми бровями, решительным подбородком и почти квадратным лицом. Своими повадками он напоминал бывшего испанского каудильо, хотя тот был гораздо ниже ростом. В молодости губернатор хотел стать актером и, очевидно, сохранил в себе склонность к актерской игре на всю жизнь. Он энергично тряс руки всем членам делегации, изображал счастливого человека, потирал руки и даже сказал по-русски «Зидыраствуте», что, видимо, было высшим проявлением его любезности. Он явно не ожидал, что руководитель делегации и еще несколько человек будут так хорошо говорить по-арабски. Это его обрадовало более всего. Прибывавшие в Басру руководители американских или английских компаний обычно не знали арабского языка. Они считали, что вполне достаточно знать только английский. Все расселись за длинным столом, а губернатор оказался во главе его.
— Мы рады приветствовать в нашем городе российскую делегацию, представляющую ваше великое государство и такую известную компанию, как… — он запнулся, повернул голову к вице-губернатору, сидевшему с правой стороны.
Тот поднялся и, чуть запинаясь, подсказал:
— «Южнефтегазпром».
— Да, именно компания «Южпром», — сократил название компании губернатор, махнув рукой своему заместителю и разрешая ему садиться, — мы рады, что вы нашли возможным прилететь сюда и принять участие в этом тендере.
— Мы не знали, что у вас объявлен тендер, — вежливо произнес Фархад, — поэтому нам кажется, что мы оказались не совсем на равных позициях с американцами и англичанами. Ведь мы готовились к переговорам, считая, что тендер — это обычная инсценировка для строителей, чтобы они могли заключить с нами договор и приступить к освоению денег. Но, прибыв в Басру, мы узнали, что вместе с нами в тендере и переговорах участвуют американская компания «Эксон мобил» и английская «Бритиш петролеум».
