– За Нечистое Болото тебя проведу да схороню в надежном месте. А как заклятия потеряют силу, выведу к людям. Ведь тому, кто силе чародейства сумел противостоять, второй наговор уже не будет страшен. Только…
Паренек замялся, кусая губы, и наконец изрек:
– Только ты молчи обо всем, что с тобой странного произошло. Тогда волхвы-чародеи помилуют тебя.
– О чем я молчать должен?
– О туре. Скажешь, мол, сбросил тебя зверь, а выбраться из болота ты сам сумел.
– Что-то мне не совсем ясно.
– А что тут неясного? Сгубить тебя волхвы решили. Посчитали они, что знаешь ты о них нечто важное да разнесешь весть. Пока твои люди гоняли по лесам настоящего тура, и наслали на тебя кудесники оборотня. Если зверь тебя сразу не сразит, должен он увлечь тебя, посадник, в эти гиблые места. Мало кто отсюда стежку-дорожку назад находит. Но если ты возвратишься да будешь молчать о том, что с тобой приключилось, – жить тебе. Ведь волхвам не надобно, чтобы другого посадника прислали. Сам Мал за тебя просил и дал понять, что не будет гневаться, если кто-то тебе поможет. Вот я и решил… Ну, а теперь идем. Хотя я и знаю эти места, да только чем скорее уйдем, тем лучше. Скажу одно, посадник: болото это обычным становится, только когда ночь к концу подходит.
Паренек, поправив на голове шапку с завернутыми ушами, поднял выше факел и решительно зашагал в сторону болот. Свенельд лишь миг помедлил. Бескрайние туманные болота не внушали ему доверия. Правда, как оказалось, и в зарослях таилась опасность. Но что-то надо было делать, а Малфутка вел себя так уверенно, что варяг решил довериться провожатому.
Глава 4
Ночь сгустилась до черноты дегтя, луну затянуло пеленой туч, и все сильнее стал сбиваться туман. Особого холода не чувствовалось, зато вокруг, как и раньше, ощущалось какое-то движение – слышались вздохи, легкие всплески воды, даже приглушенное хихиканье. Однако Малфутка спокойно шел вперед, словно и не замечая ничего. Юный древлянин отдал свой факел спутнику, а сам пробирался во мраке, так уверенно обходя заводи и безошибочно выводя на сухие проходы, будто видел в темноте не хуже, чем днем. Варягу от этого стало не по себе, но, в любом случае, на этого мальчика у него была вся надежда.
Порой Свенельду опять мерещилось всякое: под корягами и среди сухих камышей чудились вспыхивавшие парные зеленые огоньки – словно путников провожали внимательные взгляды чьих-то глаз. Один раз, не удержавшись, он окликнул Малфутку:
– Ты заметил?
– Что?
Свенельд промолчал.
Но вскоре внимание варяга привлекло совсем другое. Сквозь мглу он заметил, как в заводи будто вода бурлит, отсвечивая особенным желтоватым светом. А в стороне, среди камышей, иной отсвет – голубым блещет. И так ярко, что даже сияние вокруг идет.
Свенельд сперва глазам своим не поверил. Но когда подобные отсветы во мраке повторились – то слева, то справа, – застыл пораженно.
– Великие боги! Да это же… Эй, Малфутка, ты видишь? Но паренька то, на что указывал варяг, не удивило.
– Таких мест много в Нечистом Болоте. Люди говорят, это вода особая – живая и мертвая. Источники ее бьют из земли, да только болотная жижа все поглощает.
– Да ты понимаешь, что это такое – живая и мертвая вода! – почти вскричал варяг. И тут же осекся. Ибо рядом что-то вздохнуло громко из самых глубин и на шелест сошло. Однако все еще не пришедший в себя после негаданного открытия варяг не очень испугался. Заговорил быстро, переходя на шепот: – Люди за этой водой со всех земель, даже из самого Царьграда, в наши края едут, жизнь продлить хотят, молодость вернуть. Золотом за это платят, не торгуясь. А сколько трудов надо кудесникам приложить, чтобы найти ее! Тут же… Куда ни глянь – она. Да это же… это же…
– Угомонись, посадник, – хладнокровно остановил волновавшегося Свенельда Малфутка. – Что с того, что вода эта чудесная? Ее и в древлянской чаще можно отыскать, да только проку мало. Кто заговор над ней не знает, не сможет и силу ее применить. А заговоры только волхвам известны. Без заговора же – вода она и есть вода. Хоть и светится.
– Ну, это как сказать.
И Свенельд торопливо шагнул туда, где маячил голубоватый свет. Но тут же почти по пояс провалился в бездонную глубь болота. Спасибо, Малфутка подскочил, вытянул. Варяг не сказал ни слова, ибо опять пригрезилось ему, что из-за сухих камышей выглянуло нечто странное, что он не сумел разглядеть: факел свой он уронил в воду. Спасибо, что сам выбрался. А то, что из зарослей тянулось, вновь растворилось, исчезло в камыше так тихо, что даже сухие стебли не зашуршали. Однако и свечение пропало, как будто и не было его.
– Видишь, напугал ты священную воду, – спокойно пояснил Малфутка, так и не заметивший того, что таилось в зарослях. – Говорят же тебе, варяг, что без волховства вода эта молчит и пользы от нее не более чем от чистой родниковой воды. Али у вас в Киеве о том не ведают? Но ты к воде этой и не суйся. Уйдет она от непосвященного.
Дальше они двигались в полном мраке. Свенельд теперь не шумел, а про себя все думал о том, что проведал негаданно. Так вот в чем основное богатство древлян! Да благодаря этой дивной воде можно так подняться!.. Над всеми народами стать. Нарочитые люди за нее что хочешь отдадут. А эти дикие древляне как жили убогими дикарями, так и живут. И, если верить Малфутке, сами не знают, каким богатством земля их одарила. Понятно, отчего они чужаков в свои края не пускают.
Он вспомнил еще о силе особых мест, упомянутых волхвом Веремудом. Интересно, узнал ли мудрый советник Олега Вещего о чародейских источниках? Эх, такое богатство и пропадает впустую!.. Там, на Руси, волхвы годами по самым гиблым местам выискивают чародейскую влагу, дающую молодость. И добывают ее лишь капли. Здесь же… Малфутка сказывал, что и в чаще ее разыскать можно. Но как? Вряд ли паренек согласится стать проводником Свенельда, вряд ли укажет место. А найти такую воду да объявить о том в Киеве…
И всплыло в памяти варяга прекрасное лицо женщины, которой восторгался, перед которой преклонялся… даже робел. Сколько же лет княгине? Он еще не родился, когда она женой Игоря стала, а все цветет. Но ведь ни для кого не тайна, что долгие годы и она, и князь Игорь воду живую пользуют, – ее волхвы с превеликим старанием для них добывают. И чем же одарит Ольга Киевская своего верного Свенельда, когда он сообщит, как богаты живой и мертвой водой здешние края? Такая весть придется ей больше по душе, чем принесенная в дар шкура белого тура.
Воспоминание о белом оборотне заставило Свенельда очнуться от своих мечтаний. В Киев со своим открытием еще нужно попасть, надо сначала выбраться из этого Нечистого Болота. И он, уже не выказывая восторгов, спокойно миновал очередной желтовато мерцающий источник и стал нагонять ушедшего вперед юного древлянина.
– Далеко нам еще идти, Малфутка?
– Не больно и далеко. Тут вскоре будет островок сухой. Если ты посадник, пожелаешь, мы сделаем там остановку, передохнем.
Откровенно говоря, Свенельд нуждался в этом. Не хотел сознаваться, но ушибы и порезы уже начинали сказываться, да и силы словно исчезали – болотная муть их втягивала, что ли? К тому же трясти его начинало в мокрой одежде.
Малфутка пояснял: они уже прошли в самую глушь Нечистого Болота. Люди сюда обычно не заходят, поэтому посадник может не опасаться, что волхвы его тут разыщут. Ага, оказывается, древлянские кудесники и на такое решились бы. Видно, и впрямь разлютились не на шутку. А если еще узнают, что он про живую и мертвую воду проведал… И Свенельд как можно приветливее попросил Малфутку молчать о том, как поразило его свечение вод.
– Я тебе не враг, – негромко ответил паренек, не оборачиваясь.
«Но отчего это – не враг? – подумал Свенельд. – Вроде ничего доброго я тебе, парень, еще не сделал,
