– Не правда ли, с нашей стороны было бы великим одолжением адмиралу Оссеру прямо сейчас отпустить вас восвояси? – ответил он Торну вопросом на вопрос. – Кстати, они там все вроде вас?
– Армия Оссера – союз свободных наемников, – парировал Торн. – Большинство капитанов являются одновременно и владельцами кораблей.
Майлз удивленно чертыхнулся:
– Значит, у вас вообще никакой субординации? Это что же, гоп-компания какая-то, а не воинское соединение?
Дождавшись, пока лошадиная доза обезболивающего позволит громиле Осону отвлечься от телесных мук, он осведомился у него:
– Кому присягала ваша команда – вам или адмиралу Оссеру?
– Присягала? Если вы имеете в виду личные контракты, то они хранятся в сейфе на моем корабле, – пробурчал Осон.
– На моем корабле, – неторопливо поправил Майлз.
Осон скрипнул зубами, но поднятый нейробластер, как и предсказывал Ботари, отбил у него всякую охоту перечить.
Врач зафиксировала руку капитана в специальном креплении, орудуя устрашающего вида инструментом. Судя по побледневшему лицу Осона, операция была мучительной, но Майлз постарался заглушить шевельнувшееся в нем сострадание.
– Что за пример вы подаете солдатам! Впервые встречаюсь с подобным прецедентом, – патетически изрек он, внимательно следя за тем, какой эффект произведут его слова. Ботари выразительно взглянул на него, но Майлз постарался этого не заметить. – Удивляюсь, как это вы до сих пор живы, если каждый встречный корабль для вас – враг. Впрочем, вы, наверное, выбираете себе противника по силам, – ехидно добавил он.
Осон покраснел как рак и пробормотал, отвернувшись:
– Вот уже целый год, как мы торчим в этом вонючем оцеплении. Истосковались по боевым действиям.
– «По боевым действиям!» – с отвращением передразнил его Торн. – Ну-ну.
«А вот теперь вы оба, кажется, у меня на крючке!» – с ликованием подумал Майлз. Сознание неожиданной возможности направить события в новое русло горячей волной прошло сквозь него, заставив испариться уже утратившую свежесть жажду мести. Пронзив Осона строгим взглядом, он с расстановкой произнес:
– Когда здесь в последний раз была общефлотская инспекция?
Осон с опозданием понял, что разговор с самого начала следовало вести языком имен, воинских званий и цифр, но Торн опередил его:
– Полтора года назад.
Тут Майлз смачно выругался и объявил:
– Могу вас обрадовать – вы дождались очередной инспекции.
Молодец, Ботари, мысленно похвалил он сержанта, который нашел в себе силы промолчать, хотя взглядом готов был испепелить Майлза за его рискованный маневр. Зато Осон буквально взорвался:
– Будет трепать языком-то! Я сразу раскусил, что вы контрабандисты. Кто ж еще позволит перетрясти корабль, даже не пикнув? – и он попытался вскочить.
Ботари выхватил нейробластер, но Осону было все равно. Срываясь на визг, он завопил:
– Ты же контрабандист, черт побери! Я это нутром чую! Что вы прятали в своей калоше?
Майлз, холодно усмехнувшись, прервал истерику:
– Военных советников – вот что.
И тут он почувствовал, что наемники у него на крючке. Теперь, подумал он, с ужасом и восторгом, придется играть роль до конца.
Майлз решил начать инспекцию прямо отсюда, с лазарета, где чувствовал себя наиболее уверенно. Под дулом нейробластера врач, не мешкая, принялась извлекать на свет божий медикаменты. Повинуясь безошибочному инстинкту, Майлз сосредоточился на всем, что можно было использовать налево – и выявил целый ряд злоупотреблений, чем окончательно добил врача.
Так, оборудование. Ему не терпелось добраться до криогенной камеры, но, будучи прирожденным драматургом, он оставил ее на десерт. К тому же в лазарете и так хватало неисправностей. Несколько жестких замечаний из дедовского лексикона – разумеется, соответствующим образом отредактированных, – заставили врача побледнеть задолго до того, как Майлз взялся за камеру.
– Ну и как давно камера вышла из строя, госпожа судовой врач? – спросил он с угрозой в голосе.
– Полгода назад, – виновато пробормотала она. – Инженер-ремонтник каждый день обещал, что починит…
Майлз удивленно вскинул брови, потом нахмурился:
– А вам не пришло в голову доложить о халатности инженера вышестоящему офицеру?
– Но мне казалось, что время терпит. Мы ведь не пользовались камерой с тех пор, как…
– Позвольте, но неужели за все шесть месяцев капитан ни разу не проводил проверку оборудования?
– Никак нет, сэр.
Майлз наградил Осона и Торна жестким взглядом, потом взглянул на труп, лежащий в углу, и сердце его в который раз сжалось.
– У нас не было возможности спасти вашего пилота!
– Как он погиб? – вдруг резко спросил Торн.
– Он погиб как солдат, – напыщенно произнес Майлз (а мысленно добавил: «Ужасно и мучительно, как животное, принесенное в жертву»). – Я весьма сожалею. Он был достоин лучшей участи.
Врач смотрела на Торна остановившимися глазами.
– Успокойся, Кела, – мягко произнес лейтенант. – Криостаз бесполезен при прямом попадании в голову.
Майлз почувствовал величайшее облегчение, и не в последнюю очередь потому, что версия Торна избавляла его от необходимости перекладывать на врача чужую вину.
– Я пришлю сюда своего инженера, – быстро произнес он. – Нужно, чтобы до завтра все оборудование было в рабочем состоянии. Каюту нужно привести в надлежащий вид, потому что она больше похожа на мусоросборник, чем на помещение лазарета. Вы меня поняли, госпожа судовой врач?
До смерти перепуганная женщина вытянулась во фрунт:
– Так точно, сэр!
Было заметно, что на Осона с Торном сцена произвела глубокое впечатление. Они покинули палату в молчании, сопровождаемые грохотом и звоном, – врач уже принялась за уборку.
Майлз приказал офицерам двигаться дальше по коридору, а сам чуть приотстал – провести короткое совещание с Ботари.
– Зря вы оставили ее без охраны, – прошептал сержант неодобрительно.
– Она слишком занята, чтобы бежать. Если нам повезет, даже не успеет провести вскрытие бедняги пилота. Ботари, раз мы с вами общефлотская инспекция, подскажите-ка мне скорее, где копать.
– На этом корабле? Да где угодно!
– Если бы. Нет, у меня вряд ли получится так же талантливо сыграть роль технической комиссии. Придется подождать, пока Баз освободится.
– Тогда поройтесь в жилых каютах. Только зачем вам все это?
– Я хочу, чтоб эти двое поверили, будто мы – особое подразделение наемников.
– Ну, на это они не купятся. Не такие уж они дураки.
– Еще как купятся! Проглотят и облизнутся. Потому что мое вранье пощадит их гордость. До сих пор мы их только били. Как вы думаете, во что им приятнее верить – в то, что мы важные шишки, или в то, что они куча слабаков?
– Уж больно просто у вас получается.
– А вот заодно и посмотрим, что из этого выйдет.
Исполнив замысловатое па, Майлз быстро натянул маску неприступной строгости и направился следом
