– Вы хотите сказать, что первым вошел Диоген?
– Да.
– По собственной воле?
Последовала еще одна довольно долгая пауза.
– Нет.
– Вы его уговорили, – подсказал Глинн.
– Да, но… – Пендергаст снова замолчал, не договорив.
– Вы применили силу?
– Да.
Теперь Глинн сидел очень тихо, боясь пошевелиться в кресле, чтобы случайным скрипом не помешать Пендергасту.
– Почему?
– Он подтрунивал надо мной, как всегда, и я на него разозлился. А поскольку там было довольно страшно… Короче, я захотел, чтобы он пошел первым.
– Значит, Диоген полез внутрь, а вы последовали за ним.
– Да.
– Что вы там увидели?
Губы Пендергаста зашевелились, но Глинн не сразу услышал то, что он сказал.
– Лестницу. Лестницу, ведущую наверх, на крохотную площадку.
– Опишите ее.
– Там было темно. Тесно. На стенах висели фотографии.
– Продолжайте.
– В противоположной стене был лаз, ведущий в другую комнату. Диоген залез туда первым.
Глядя на Пендергаста, Глинн немного помолчал, потом спросил:
– Это вы заставили его залезть туда первым?
– Да.
– Вы пошли следом за ним?
– Я… я собирался.
– Что вам помешало?
Внезапно лицо Пендергаста исказила судорога, и он ничего не ответил.
– Что вам помешало это сделать? – Глинн неожиданно проявил настойчивость.
– Там началось шоу. В будке. Внутри, где находился Диоген.
– Шоу, придуманное Комстоком?
– Да.
– Какова была его цель?
Еще одна судорога.
– Напугать попавшего туда человека до смерти.
Глинн медленно откинулся в кресле. В ходе проведенных им исследований он многое узнал о предках Пендергаста. Среди них было немало ярких личностей, но Комсток выделялся из всех. Он приходился агенту двоюродным прадедушкой, в молодости был знаменитым магом, гипнотизером и иллюзионистом, но к старости стал настоящим мизантропом. И, как и многие другие представители этой семьи, окончил свои дни в сумасшедшем доме.
Значит, вот куда завело Комстока безумие!
– Расскажите все по порядку, – попросил Глинн.
– Я не слишком хорошо помню. Пол под Диогеном то ли наклонился, то ли проломился, и он упал в нижний отсек.
– Расположенный в глубине будки?
– Да, на первом уровне. Вот тогда и началось… это шоу.
– Опишите его, – настаивал Глинн.
Пендергаст вдруг застонал, и в этом стоне послышалась такая боль, такое долго подавляемое страдание, что Глинн на минуту лишился дара речи.
– Опишите его, – повторил он, когда снова обрел возможность говорить.
– Я не помню, я почти ничего не видел. А потом… они закрылись.
– Они?
– Механические двери. Они приводились в действие скрытыми пружинами. Одна захлопнулась за мной, перекрыв выход. Другая заперла Диогена во внутреннем отсеке. – Пендергаст замолчал. Подушка у него под головой была мокрой от пота.
– Но какую-то долю секунды вы видели то, что видел Диоген?
Пендергаст продолжал лежать неподвижно, потом – очень медленно – наклонил голову.
– Это продолжалось всего мгновение. Но зато я все слышал. Абсолютно все.
– Что это было?
– Шоу с волшебным фонарем, – прошептал Пендергаст. – Фантасмагория. Фонарь приводился в действие электричеством. Это было… это было любимым шоу Комстока.
Глинн кивнул. Он кое-что знал об этом. Волшебными фонарями назывались устройства, в которых свет, проходя сквозь стекло, попадал на наклеенные на него изображения. Тени отбрасывались на медленно вращающиеся стены с неровной – для усиления эффекта – поверхностью, все это сопровождалось зловещей музыкой – и получался своего рода фильм ужасов девятнадцатого века.
– Ну так что же вы увидели?
Пендергаст вдруг вскочил с кушетки и зашагал по комнате, сжимая и разжимая кулаки, – им внезапно овладело непреодолимое желание двигаться. Наконец он повернулся к Глинну.
– Прошу вас, не спрашивайте меня об этом! – Огромным усилием воли он заставил себя успокоиться, но продолжал ходить по комнате взад-вперед, словно дикий зверь в клетке.
– Пожалуйста, продолжайте, – бесстрастно произнес Глинн.
– Из внутреннего отсека доносились крики и визг Диогена. Он все кричал и кричал. Я слышал, как он царапался, пытаясь выбраться оттуда. Я слышал, как ломались его ногти. Потом на какое-то время все стихло, после чего – не знаю, сколько прошло времени, – вдруг раздался выстрел.
– Это был ружейный выстрел?
– Комсток Пендергаст специально оставил в своей… комнате ужасов пистолет с одним патроном. Он предоставлял жертве выбор: сойти с ума, умереть от страха – или покончить с собой.
– И Диоген предпочел последнее.
– Да. Но пуля не… не убила его, а только ранила.
– Как отреагировали на это ваши родители?
– Вначале они ничего не сказали. Потом притворились, что Диоген заболел. Якобы у него была скарлатина. Они держали это в секрете – боялись скандала. Поэтому сказали мне, что из-за скарлатины у него ухудшилось зрение, изменились вкусовые ощущения и обоняние. Это же, по их словам, стало причиной потери одного глаза. Но теперь я знаю, что это из-за пули.
Глинн похолодел и ощутил необъяснимую потребность немедленно вымыть руки. Что же настолько ужасное и отталкивающее мог увидеть семилетний ребенок, если решился на самоубийство?.. Глинн заставил себя подумать о другом.
– Расскажите о том месте, где вы оказались в ловушке, – попросил он. – Что это за фотографии на стенах, о которых вы говорили?
– Официальные фотографии мест преступления и полицейские зарисовки самых зверских убийств, совершенных в разных странах мира. Вероятно, они должны были подготовить жертву к тому… ужасу, который ее ожидал.
В комнате повисла гнетущая тишина.
– Сколько времени прошло, пока вас освободили? – наконец спросил Глинн.
– Не знаю. Несколько часов… может, день.
– И вы очнулись от этого кошмара с уверенностью, что Диоген был болен и именно этим объяснялось его долгое отсутствие?
