Корона мечей

впускать, чтоб она сгорела! А уж тем более Мин! Он не упоминал ее имени, но ясно сказал: никого!

– Мин, я... не знаю, что тебе ответить. Я...

– Овечий пастух, ты выглядишь так, точно на тебя недавно накинулась свора собак. Теперь я понимаю, почему Аланна так нервничала, хотя не представляю, как она узнала. После того как пыталась прорваться к тебе и Девы раз пятьдесят отказались пропустить ее, она просто умоляла меня поговорить с тобой. Нандера ни за что не позволила бы и мне войти, если бы ее просто не трясло из-за того, что ты ничего не ешь, но все равно ее пришлось долго уламывать. Ты передо мной в долгу, деревенщина.

Ранд вздрогнул. Образы вспыхнули в его сознании: вот он срывает с Мин одежду и накидывается на нее, точно дикий зверь. Он и впрямь перед ней в долгу, в таком, что вряд ли когда-нибудь расплатится. Запустив пальцы в волосы, он заставил себя повернуться к девушке лицом. Теперь Мин сидела в кресле, скрестив ноги и упираясь кулаками в колени. Как она может так спокойно смотреть на него?

– Мин, мне нет оправдания. Будь на свете справедливость, меня следовало бы отправить на виселицу. Имей я такую возможность, я сам накинул бы себе на шею веревку. Клянусь, я сделал бы это. – Слова Ранда отдавали горечью. Он – Возрожденный Дракон, и ей придется дожидаться справедливости до тех пор, пока не закончится Последняя Битва. А он еще мечтает остаться в живых после Тармон Гай’дон! Какая глупость! Он не заслужил этого.

– О чем это ты толкуешь, овечий пастух? – задумчиво спросила Мин.

– О том, как я поступил с тобой, – простонал он. Как он мог обойтись так с кем бы то ни было, а тем более с ней? – Мин, я понимаю, что тебе невыносимо трудно находиться со мной здесь, в этой комнате. – Удивительно, но даже воспоминания о том, как он грубо срывал с нее одежду, не мешали ему помнить ощущение ее близости и то, как шелковиста ее кожа. – Мне даже в голову не приходило, что я просто зверь, чудовище. – Но он именно таков. Ранд ненавидел себя за то, что сделал. А еще больше за то, что ему хотелось повторить это. – Единственное мое оправдание в том, что я и вправду сумасшедший. Кадсуане права. Я слышал голоса. Голос Льюса Тэрина. Ты можешь... Нет-нет, я не вправе просить, чтобы ты простила меня. Но ты должна знать, что я очень сожалею, Мин. – Он и впрямь сожалел. А руки у него просто ныли от желания ласкать ее обнаженную спину, бедра... Нет, он несомненно чудовище. – Горько сожалею. Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, знала об этом.

Мин сидела, не двигаясь и глядя на Ранда с таким видом, точно не понимала, о чем он говорит. Ну уж теперь-то она могла бы не притворяться. Теперь она может высказать все, что думает о нем, и какой бы скотиной она его ни считала, это все равно не отражает того, каков он в действительности.

– Вот почему ты не пускаешь меня, – наконец сказала Мин. – Теперь послушай меня, ты, деревянная башка! Я чуть всю душу не выплакала, потому что слишком долго видела только смерть, и ты, ты тоже был близок к этому и по той же причине. То, что мы делали, мой невинный ягненочек, утешило нас обоих. Близкие друзья иногда утешают друг друга таким образом. Закрой рот, двуреченский простак!

Ранд послушался, но лишь для того, чтобы проглотить ком в горле. Ему казалось, что глаза у него вот-вот вывалятся прямо на пол. Он заговорил бессвязно, почти не соображая, что говорит:

– Утешение? Мин, если бы Круг Женщин в Эмондовом Лугу услышал, что мы называем утешением, они бы выстроились в очередь, чтобы спустить с нас шкуру, сколько бы нам ни было лет!

– Хорошо хоть, что сейчас ты говоришь «мы» вместо «я», – мрачно произнесла Мин. Неторопливо поднявшись, девушка стала надвигаться на Ранда, гневно тыча в него пальцем: – Ты думаешь, я кукла, фермерский сынок? Думаешь, я простушка, неспособная сказать «нет», если мне не хочется, чтобы ты прикасался ко мне? Думаешь, я не в состоянии избавить тебя от всяких сомнений по этому поводу? – Выхватив из-под куртки нож, она подбросила его в воздух, поймала и засунула обратно, ни на мгновение не остановившись. – Я прекрасно помню, что разрезала твою рубашку, потому что мне не терпелось стянуть ее с тебя. Вот до какой степени мне не хотелось, чтобы ты меня обнимал! Я позволила тебе то, чего никогда прежде не позволяла ни одному мужчине – только не воображай, что мне этого не предлагали! – а ты говоришь, что все дело только в тебе! Будто меня там вовсе не было!

Только наткнувшись на кресло, Ранд понял, что отступал. Сердито глядя на него, Мин проворчала:

– И нечего смотреть на меня свысока даже сейчас. – Внезапно Мин сильно пнула его ногой в голень и толкнула обеими руками в грудь. Он с размаху рухнул в кресло, чуть не перелетев через него. Тряхнув головой, так что закачались локоны, Мин принялась поправлять свою парчовую куртку.

– Возможно, тебе так кажется, Мин, но...

– Не возможно, а так и есть, овечий пастух, – решительно отрезала она, – и если ты хоть раз снова заговоришь в том же духе, для тебя же будет лучше, если ты позовешь своих Дев и примешься направлять изо всех сил. Потому что я буду пинками гонять тебя по комнате, пока ты не завопишь, моля о прощении. Тебе нужно побриться. И принять ванну.

Ранд перевел дыхание. Везет же некоторым, Перрину, например. Тихая семейная жизнь с улыбчивой, нежной женой. И почему его, Ранда, вечно тянет к женщинам, которые вертят им, точно волчком? Или вот Мэт... Знай он, Ранд, хоть десятую часть того, что известно о женщинах Мэту, уж он бы нашелся, что ответить. Однако сам он продвигался в этих делах вслепую, на ощупь.

– Как бы то ни было, – сказал Ранд, осторожно подбирая слова, – я могу сделать только одно.

– И что же это? – Мин сложила руки на груди и принялась со зловещим видом постукивать ногой по полу, но это его не остановило – он знал, как ему поступить.

– Отослать тебя. – Точно так же, как он поступил с Илэйн и Авиендой. – Если бы я получше владел собой, я бы не... – Нога Мин задвигалась чаще. Может, и в самом деле хватит? Утешение? О Свет! – Мин, находящиеся рядом со мной подвергают себя опасности. Отрекшиеся не упустят случая нанести удар близкому мне человеку, просто потому, что это способ нанести удар мне. Кроме того, я и сам... Иногда я уже не в силах сдерживаться. Мин, я чуть не убил Перрина! Кадсуане права. Я схожу с ума – или уже сошел. Ты должна оставить меня, ради собственной безопасности.

– Кто такая Кадсуане? – спросила Мин очень спокойно, однако продолжая постукивать ногой по полу. – Аланна произносила это имя таким тоном, точно речь шла о сестре самого Создателя. Нет, не говори, меня это не волнует. – Будто у него была возможность вставить хоть словечко! – И Перрин меня тоже не волнует. Ты способен причинить мне ровно столько же вреда, сколько и ему. Если хочешь знать, я считаю, что ваша прилюдная потасовка была ненастоящей; мне кажется, вы что-то задумали. И твой нрав, с которым тебе якобы не совладать, меня тоже не волнует, как и то, сумасшедший ты или нет. Ты и не сумасшедший вовсе, иначе тебя бы это так не беспокоило. Что меня волнует...

Она наклонилась так низко, что ее очень большие, очень темные глаза оказались на одном уровне с его, почти совсем рядом, и неожиданно в них вспыхнул такой свет, что он непроизвольно призвал саидин, готовый защищаться.

– Отослать меня ради моей же безопасности? – рявкнула Мин. – Как ты собираешься сделать это? Почему ты вообразил, что имеешь право отсылать меня куда бы то ни было? Я нужна тебе, Ранд ал’Тор! Если бы я рассказала тебе хоть часть своих видений, связанных с тобой, половина волос у тебя уж точно вывалилась бы, а оставшиеся дыбом встали! Только посмей! Ты позволяешь Девам рисковать собой сколько влезет, а меня хочешь отослать, точно ребенка?

– Чувства, которые я питаю к Девам, нельзя назвать любовью. – Погрузившись в лишенную всяких эмоций Пустоту, Ранд точно со стороны услышал, как эти слова сорвались у него с языка. Потрясение, которое он при этом испытал, вдребезги разрушило кокон пустоты и заставило его отпустить саидин.

– Ладно. – Мин выпрямилась. Легкая улыбка слегка искривила ее губы. – Оставим это. – И она плюхнулась к нему на колени.

Мин сказала, что он никогда не причинит вреда ни ей, ни Перрину, но ему придется прямо сейчас доказать ей, что это не так. Это необходимо для ее же блага.

– Я люблю и Илэйн. – Ранд старался говорить как можно грубее. – И Авиенду. Видишь, какой я?

Как ни странно, его слова, похоже, не произвели на Мин никакого впечатления.

– Руарк любит не одну женщину, – сказала она. Ее улыбка была безмятежной... почти как у Айз