на себе гнев знатного человека, пусть даже и чужестранца. Поэтому хозяйка дома вновь зачастила, волнуясь:
– Просто Джосефу всегда так везло, миледи Элис. Все об этом твердили. Дескать, если Джосеф Надзима свалится в яму, то на дне уж точно опалы найдет. Когда он по призыву леди Карейл отправился сражаться с айильцами, я очень тревожилась, но он ни царапинки не получил. Лагерной лихоманкой не захворали ни дети, ни мы с ним. Без труда он добился расположения леди Карейл. Тогда казалось, будто сам Свет осиял нас. Благополучно родился Джерид, война кончилась, все шло хорошо, а когда мы вернулись в Канлуум, леди за верную службу наградила Джосефа. Подарила ему конюшню, и... и... – Она с трудом сдержала рыдания. Колар заплакала, и мать крепче прижала ее к себе, шепотом утешая девочку.
Морейн встала. Опять все снова. Здесь ей больше нечего делать. Джуринэ тоже встала – не самая высокая женщина, но все же выше Морейн почти на ладонь. И обе девочки могли бы, не поднимая головы, смотреть ей прямо в глаза. Покинув родной Кайриэн, Морейн уже давно свыклась с подобным обстоятельством. Заставив себя не торопиться, она тихо проговорила слова соболезнования и, пока девочки ходили за ее перчатками и подбитым мехом плащом, попыталась сунуть в руки госпожи Надзимы замшевый кошель. Маленький кошелек. Поначалу, повинуясь интуиции, Морейн щедро одаривала собеседниц, даже если те должны были получить или уже получили вознаграждение, однако лучше поскорее отыскать какой- нибудь банк и не затягивать с этим.
Гордо выпрямившись, кандорка отказалась от кошелька, и Морейн рассердилась. Нет, она сама понимает, что такое гордость, и, кроме того, леди Карейл позаботилась о верных ей людях. Наличие часов говорило о зажиточности хозяйства Надзимы. Подлинной причиной для гнева Морейн – и она ясно это понимала – было ее собственное желание поскорее уйти. В одночасье, в огне пожара, Джуринэ Надзима потеряла мужа и троих сыновей, но ее Джерид родился милях в двадцати от нужного места. Морейн не понравилось, что из-за смерти ребенка она испытывает чувство облегчения. Но дело обстояло именно так. Погибший мальчик оказался не тем, кто был целью ее розысков.
Выйдя за порог под серое небо Морейн закуталась в плащ. Всякий, кому вздумается расхаживать по улицам Канлуума в плаще нараспашку, непременно окажется в центре внимания. Во всяком случае, любой чужестранец, если это не явно Айз Седай. Кроме того, не позволить себе мерзнуть еще не значит совершенно забыть о холоде. А местный люд говорит «снова пришла весна», и без тени насмешки! Уму непостижимо! Мысленно Морейн зачеркнула имя Джуринэ Надзима. Другие имена в записной книжке, лежавшей в поясном кошеле, уже были вычеркнуты по-настоящему, чернилами. Матери пятерых мальчиков, родившихся в ином месте. Матери трех девочек. Первоначальный оптимизм Морейн, что именно она сумеет найти малыша, ослаб до смутной надежды. В записной книжке содержалось сотни имен. Наверняка кто-то из сестер, отправленных Тамрой на розыски, обнаружит мальчика раньше. Тем не менее Морейн твердо намеревалась продолжать поиски. Могут пройти годы, прежде чем она без опасений сможет вернуться в Тар Валон. Очень многие годы.
Хотя по крышам стелился пронизывающий до костей ветер, на изгибавшихся дугой улицах было полно народу, в людской сутолоке с трудом разъезжались повозки и фургоны. Торговцы вразнос зычными голосами расхваливали свой товар, разложенный на лотках или нагруженный на тележки. Стремясь хоть немного расчистить себе дорогу, фургонщики громко выкрикивали предостережения и щелкали длинными кнутами, женщины чаще мужчин прибегали к тумакам, стремясь проложить себе путь, а потому и продвигались быстрее и по прямой. Морейн же приходилось петлять, уклоняясь от фургонов и повозок с высокими колесами. Разумеется, Морейн была не единственной чужеземкой, кто шел по улице пешком. Торопливо пробормотав извинения, мимо протолкнулся тарабонец с густыми усами, смуглокожая уроженка Алтары недобро покосилась на Морейн, потом встретился улыбающийся иллианец – с бородкой, но с выбритой верхней губой. Можно сказать, красавчик, и не слишком высок. Темнолицый тайренец в полосатом плаще, даже попривлекательней иллианца, окинул Морейн взглядом с головы до пят и сладострастно причмокнул губами, что выдало его явно похотливые мыслишки. Он уже шагнул было к Морейн, как видно, с намерением завести с девушкой разговор, но она позволила ветру ненадолго распахнуть полу своего плаща. Этого оказалось достаточно: увидев цветные полосы на платье, незадачливый ухажер поспешил убраться восвояси. Смазливый красавчик готов был подкатываться с непристойным предложением к какой-нибудь купчихе, но благородная дама – совсем другое дело.
Однако кое-кто, двигаясь сквозь толчею, вовсе не испытывал затруднений. Дважды в толпе Морейн замечала уверенно шагавших Айз Седай, и те, кто узнавал их по лишенному признаков возраста лицу, почтительно уступал дорогу и торопился предупредить других, чтобы те посторонились, так что сестры шагали, окруженные кольцом пустого пространства, которое двигалось по улице вместе с ними. Ни ту ни другую сестру Морейн прежде не встречала, но, пригнув голову, держалась противоположной стороны улицы, как могла дальше, чтобы они не смогли ощутить в ней способность направлять Силу. Наверное, стоило надеть вуаль. Вон мимо прошла коренастая женщина, и кружева скрадывали черты ее лица. Да в такой вуали и с десяти шагов саму Сайрин Вайю не узнаешь! При этой мысли, сколь бы нелепой она ни казалась, Морейн вздрогнула.
Комнатку Морейн снимала в гостинице под названием «Небесные врата», самой лучшей и самой большой гостинице Канлуума. Широкое каменное здание в четыре этажа под зеленой крышей окружали лавки ювелиров, золотых и серебряных дел мастеров и белошвеек, которые поставляли свои товары в видневшиеся позади на Оленьем Холме особняки знати. Если б Морейн, перед тем как заплатить за комнату, знала, кто еще остановил свой выбор на «Небесных вратах», она ни за что не осталась бы тут. И хотя во всем городе не нашлось бы другой свободной комнаты, она предпочла бы ночевать на сеновале. Глубоко вздохнув, Морейн решительно шагнула внутрь. Ее сгорбленные плечи не распрямили ни охватившее разом тепло от огня, жарко пылавшего в четырех больших каминах, ни доносящиеся с кухни дразнящие ароматы.
Все столики в просторной общей зале с выкрашенными в алый цвет потолочными балками были заняты. В основном здесь расположились купцы, которые, ведя негромкую беседу за кубком вина, заключали торговые сделки; среди скромно одетых купцов богатой вышивкой ярких блуз и платьев выделялись состоятельные ремесленники. Их Морейн едва удостоила взглядом. В «Небесных вратах» поселилось не меньше пяти Айз Седай – благодарение Свету, ни одна не знала ее по Белой Башне, – и все они сейчас сидели в общей зале. У хозяина гостиницы, мастера Хэлвина, всегда найдется комната для Айз Седай, даже если для этого понадобится потеснить прочих постояльцев.
Сестры держались особняком, почти не глядя друг на дружку, и даже те, кто по облику не сразу признавали в них Айз Седай, ясно понимали, что лучше держаться от них подальше. Мест за столиками не хватало, но рядом с Айз Седай если кто и сидел, так только ее Страж, который со стороны мог бы показаться обычным человеком, но достаточно было поймать взгляд суровых глаз, чтобы понять свою ошибку. Одна из сидевших в одиночестве сестер была из Красной Айя – об этом факте Морейн узнала лишь благодаря случайно дошедшим до ее ушей пересудам. Шаль носила только Фелана Бевайн – стройная, русоволосая сестра из Коричневой Айя, в простом платье из темной шерсти. Именно она первой приметила Морейн, едва та появилась в гостинице, и приперла ее к стенке. Разумеется, стоило только Морейн подойти к сестрам ближе, они сразу почувствовали в ней способность направлять Силу.
Заткнув перчатки за пояс и перекинув плащ через руку, Морейн двинулась к каменной лестнице в дальнем конце залы. Не спеша, но и не мешкая. Глядя прямо перед собой. Айз Седай провожали ее взглядами, а Морейн казалось, будто они касаются ее пальцами. Никто ее не остановил. Никто не заговорил с нею. Они считали ее дичком – женщиной, научившейся направлять Силу самостоятельно. Иногда таких еще называли дикарками. Таковой ее сочли по удачному стечению обстоятельств. Благодаря невольному заблуждению Феланы, подкрепленному тем, что в гостинице оказался еще один дичок. За исключением сестер, никто не знал, кто такая госпожа Ашер. Многие Айз Седай недолюбливали дичков, полагая, что для Башни они – ощутимая потеря, однако мало кто прилагал усилия, чтобы испортить им жизнь. Всякий раз, как взор Айз Седай падал на госпожу Ашер, купчиху в темно-сером шерстяном платье, которая из украшений носила лишь круглую брошь красной эмали, она опускала взгляд, но никто из сестер не проявлял к ней интереса. Порукой тому была седина госпожи Ашер.
Но стоило Морейн дойти до лестницы, как позади раздался женский голос:
– Ну и ну! Вот так сюрприз!
Быстро повернувшись, Морейн с трудом сохранила на лице спокойствие и тут же присела в реверансе
