– Через половину стражи мы должны открыть Золотые ворота, – с обреченностью в голосе произнес кир Юршор.
– Дин… – вдруг сказал Ша и, прищурившись, поглядел на Первого министра. – А надень маску.
– Зачем? – воспротивился Дин. В этом предложении ему почудилась какая-то провокация.
– Ну, надень. Посмотрим.
Кир Улар, сидевший на стуле напротив Дина, понял идею и поднял палец вверх.
– У нас есть государь, – сказал он. – Пусть на сегодняшний день, но есть. Заболеть или уехать он может и завтра, верно, господа?
– Разве я так на него похож? – удивился Дин, догадываясь, что имеется в виду.
– А кто из нас похож? Я? Имин? Сразу видно, что мы тарги. – Имину он словом «тарги» несколько польстил. – Кир Юршор пегий на волос – не обижайтесь, кир Юршор.
– Я не обижаюсь. Что есть, то есть.
– Царевич ростом не обижен. Еще года два назад перерос отца и вверх и в плечах…
– Как будто я обижен ростом, – пробормотал Дин, нерешительно беря в руки маску Справедливости и от этого слегка теряясь. Все-таки, символ государственной власти. – Или будто государь обижен…
Кир Улар позволил себе улыбнуться.
– Я не оскорбление величества имел в виду. Ведь вы меня правильно поняли… Если государь к дневной страже не вернется, придется вам, господин министр, замещать его не только в делах.
– А если скажут: «Какой-то государь у вас подозрительный»? – засомневался Имин.
– С позиций таргского верноподданного государь подозрительным быть не может, – воспрянул духом кир Юршор. – А кто сомневается – того можно и в подвал – пусть там поищет, чего мы не нашли.
Дин надел маску и встал над столом.
– Похоже? – спросил он.
– Осанку скопировать просто, – посоветовал кир Улар. – Не смотрите на свои руки, господин министр. Все придворные всегда складывают ладони у пупа и смотрят на них, а государь никогда так не делает. Теперь осталось найти вам государыню, и вопрос с императором решен.
– Перевезите в Царский Город мою семью. Моя жена мне поможет, – осваиваясь под справедливой маской, распорядился Дин.
Кир Аксагор прибыл ночью к Волку, с ног до головы покрытый дорожной пылью и конским потом. Он утверждал, что дело провалено, среди заговорщиков предательство, государь обо всем знает и всех накажет. Будто Иная даже пришлось отравить, опасаясь допроса, а за самим Аксагором по всей Эгиросской провинции охотится Тайная Стража, но ее удалось направить по ложному следу. Единственный путь спасения – собирать силы и немедленно отступать за пределы Столицы.
Волк не совсем поверил, хотя и насторожился. Десятой частью стражи раньше он получил из Царского Города записку с условными словами, означающую, что все идет как по маслу, половина дела сделана и ждать осталось совсем немного.
– Это ловушка, – убеждал его кир Аксагор.
Волк разослал людей, чтобы предупредили северян: пусть будут готовы ко всему. План отступления на случай неудачи был заранее разработан. Но план наступления Волк отменять не торопился. На перемене ночной и утренней страж из Царского Города должен был поступить еще один сигнал.
На острове Рабеж колокол пробил три удара. Сменили друг друга патрули. По руслам каналов из холмов в Столицу приполз туман и затопил улицы. Неприступные стены Царского Города утонули в нем почти до половины. Внутри было тихо. Ни звона оружия, ни криков, ни какого-либо видимого или слышимого беспокойства. И никаких дополнительных сигналов.
Волк начал сомневаться. Похоже было, что предательство имело избирательную направленность. Предали не весь заговор целиком, а конкретно его, Волка, вместе со всеми его людьми. Волк прекрасно понимал, что от республиканских идей дворцовые лизоблюды попросту приходят в ужас. Видимо, они решили не делиться с республиканцами достигнутым успехом.
Волк понял, что ждать бесполезно. Тогда план взаимодействия, выработанный совместно с господином Дином, был заменен собственным планом Волка.
В толпу, с самого рассвета начавшую скапливаться перед Золотыми воротами, были посланы слуги с новостью, что государя ночью придавили, а под маской теперь сидит оборотень, которого придворные дергают за ниточки, чтоб он повернулся, шагнул и поклонился. Что оборотня того людям показывать опасно, а может он только подписывать бумаги и ставить печать. Что, если Золотые ворота вовремя не откроют, их надо ломать и выручать государя.
Основным силам северян Волк велел собираться в трех точках Столицы. Недалеко от застав Ир и Иш и возле старой дамбы на Сухом овраге. Харакута не имел ничего против, чтобы действовать с Волком заодно. Этому человеку, охранявшему государственный порядок и покой граждан, не очень-то важны были политические перестановки. Он десятилетиями лелеял мечту забыться, нарушить все и всяческие запреты и из охраны превратиться в кровожадную чуму, идущую по домам и собирающую ценности в мешок. Никакой пользы, кроме материальной выгоды для себя, Харакута в мятеже не видел.
Хитрые и осторожные префекты Второго и Третьего округов намекали, что, если у Волка начнет получаться своя линия власти, они сумеют помочь поддержать Порядок и Справедливость на захваченной им территории.
Волк приготовился к решающему бою своей жизни. Приготовился очень хорошо. Он знал, что на этот раз победит. Никогда еще на его стороне не было столько преимуществ, сколько сегодня. Никогда еще официальные власти Столицы не были настолько слабы и разобщены, как сейчас. А Волк специально вел себя так, чтобы противники недооценивали его власть и его силы. Столица должна была пасть к его ногам. Судьба стояла на его стороне.
И в тот момент, когда решающий миг настал, на невысокую башню голубятни порхнула птичка. Приставленный к голубятне слуга знал, что хозяин с нетерпением ждет какого-то известия, немедленно снял с уставшего голубя депешник и бегом бросился к киру Ариксару, желая заслужить награду. Слуга не разбирал, что письмо, ожидаемое Волком, должно лежать в новеньком чистом футляре, а то, которое он несет, запачкано грязью, птичьим пометом и потравлено дождем.
Слуга не знал, что в письме написано о восстании черни, о разграблении Агиллеи разбойным войском Внутренней Области, об отступлении Северной армии, о сожженном доме Волка, его убитых детях и уведенных женщинах. Не мог он предположить и того, что, прочитав письмо, Волк схватится за сердце, свалится на пол и заскребет ногтями по паркету. Никакая награда, разумеется, слуге за такие вести не досталась.
Благодаря тому, что он просидел со своими исследованиями всю ночь напролет, Фай первым из экспедиции таю узнал, что через четверть часа после восхода солнца вышли из строя сразу два спутника из сети наблюдения, устроенной над Та Биланом. Первый, судя по всему, попал в плотный метеоритный поток, был поврежден в нескольких местах и начал быстро вращаться. У второго просто отказала телеметрия.
Нечего было и думать о ликвидации неполадок без помощи Верхних. Вот так оно все и будет ломаться, думал Фай. Сначала одно, потом второе, а потом мы ассимилируемся с местным населением и одичаем до их уровня развития. Необходимо срочно что-то предпринимать, чтобы остановить этот процесс. За три смены поколения человечество полностью теряет все признаки прежней цивилизованности. Надо идти на прием к государю, покупать корабли, отправляться на поиски «Летучего Змея»… А будет ли с этого польза? Быть может, проще поискать точки взаимопонимания с Лалом? Чудовищно не хочется раз и навсегда застрять в этом первобытном мире и ничем не помочь своему собственному, умирающему дому. Должна же быть и у Лала какая-то струнка, которую можно зацепить. При помощи Быстрого света, возможно, удастся ее отыскать…
Глава 5
Они выбрались наружу через какую-то дыру в полуразваленной каменной кладке. Второе, третье, пятое или десятое дыхание к Нэлю пришло, он уже бросил считать. Промежутки беспамятства чередовались у него с приступами осознанной деятельности. Вот он в очередной раз пришел в себя и посмотрел вокруг.
Округлые холмы за городом очертила тонкая ниточка золотого огня, звезд уже не видно. Туман легкой
