— «Парагон-Эйша»?
— …но сам-то Блэкуэлл работает на Товарищество Ло/Рез. Если Рез приказывает нам что-то сделать, мы должны ему подчиниться.
— Даже если Блэкуэлл думает, что это ставит под угрозу безопасность Реза?
Ямадзаки пожал плечами. Глядя в заднее окно мини-вэна, Лэйни видел, как Шаннон катит на тележке серый аппаратурный блок, выгруженный ими ранее из багажника «лендровера». Блок был большой, раза в два больше тех черных, которые у Арли.
Шаннон протолкнул тележку в просвет оранжевого барьера.
36. Мэриэлис
— Не кричать, пожалуйста, — сказал этот, зажимавший ей рот, и снял свою лапу с ее рта.
— Где эта вещь? — Бесцветные глаза Мэриэлисового Эдди.
— Там. — Кья указала на сумку, из которой торчал драный угол сине-желтого пластикового мешка. А потом увидела, что Мэриэлис лежит на мохнатой розовой кровати. Спит себе, прижав подушку к лицу, даже туфли свои на шпильках не сняла. А крошечный холодильник сплошь заставлен сверху маленькими пустыми бутылочками.
Эдди достал из кармана черную с золотом авторучку и подошел к сумке. Наклонился и осторожно, словно мину разминируя, отодвинул авторучкой край мешка. Всмотрелся.
— Здесь оно.
— Это там?
Вторая рука все еще давила на плечо Кья, не давая ей встать.
— Это оно, точно, — сказал Эдди.
— Оставайся сидящей.
Рука убралась. А мужик, который, наверное, все это время стоял на коленях у нее за спиной, встал, подошел к Эдди и тоже заглянул в сумку. Он был заметно выше, в темно-бежевом костюме и ковбойских сапогах со всякими прибамбасами. Ширококостное лицо, волосы посветлее, чем у Эдди, и большая багровая родинка на правой скуле.
— Каким образом ты уверен?
— Да господи, Евгений…
Мужик распрямился, посмотрел на Мэриэлис, снова нагнулся и отнял у нее подушку.
— Как твоя женщина спит на кровати этой комнаты, Эдди?
Эдди взглянул на Мэриэлис.
— Черт.
— Ты говоришь нам девочка и твоя женщина это «случайно». Ты говоришь нам они встретились на самолете это только случайно. Твоя женщина здесь это тоже случайно? Мы не любим такие случайно.
Эдди перевел взгляд с Мэриэлис на мужика (русский он, не иначе), а затем на Кья.
— Какого черта эта сука здесь делает? — Словно Кья в этом виновата.
— Она нашла нас, — сказала Кья. — Она сказала, что знает кого-то в таксишной фирме.
— Нет, — покачал головой русский, — мы знаем кого-то в таксишной фирме. Это слишком много случайного.
— Но ведь теперь-то все в порядке, эта штука у нас, — вмешался Эдди. — Зачем усложнять ситуацию?
— Пожалуйста, разберись. — Русский потер правой рукой щеку, словно в надежде отшелушить родимое пятно. — Мы даем тебе изотоп. Ты хочешь узнать, есть изотоп, ты можешь тестировать. Ты даешь нам это. — Он пнул сумку острым носком сапога. — Как мы уверены?
— Евгений, — вздохнул Эдди, — ты должен знать, что подобные сделки неизбежно основываются на определенном доверии.
Русский задумался и упрямо покачал головой.
— Нет, основа не хорошая. Наши люди проследили эту девочку к большой рокерской команде. На что она работает, Эдди? Сегодня мы послали людей с ними поговорить, они бросились на нас, как долбаные волки. Одного из людей я еще недостаю.
— Да не работаю я на «Ло/Рез»! — взмолилась Кья. — Я просто состою в клубе. Мэриэлис подсунула эту штуку мне в сумку в самолете, когда я спала.
Масахико застонал, вздохнул и снова отключился.
— Очухался? Мало было? Добавить? — Эдди угрожающе поднял руку с парализатором.
— Эдди, — сказала Мэриэлис. — Ты неблагодарное говно.
Она сидела на краю кровати, сжимала свою зажигалку двумя руками и целилась из нее в Эдди.
Эдди окаменел. Как струя мочи, посыпанная хитрым японским порошком.
— Вот это основа, — сказал русский.
— Господи, Мэриэлис, — затараторил Эдди, — да где ты взяла этот ствол? Ты хоть представляешь себе, насколько это незаконно, здесь, в Японии?
— Сняла с одного русского мальчика. Выходные отверстия размером с грейпфрут… — Мэриэлис говорила вполне нормально, без всяких заплетаний языком, но вот в ее покрасневших, с набрякшими веками глазах было что-то определенно пьяное, устрашающе пьяное. — Ты думаешь, Эдди, что можешь так вот пользоваться людьми? Попользовался и выбросил?
Мэриэлис сковырнула левую туфлю носком правой, затем пальцами левой ноги — правую и встала. Чуть покачиваясь, однако зажигалка, которую она держала, точь-в-точь как копы в телевизоре, двумя плотно сцепленными, вытянутыми вперед руками, оставалась направленной прямо на Эдди.
В руке Эдди тускло поблескивал парализатор.
— Мэриэлис, — крикнула Кья, — скажи ему бросить эту черную штуку.
— Урони на ковер, и без резких движений, — сказала Мэриэлис, явно наслаждаясь, что вот выпал и ей случай произнести эту тыщу раз по телевизору слышанную фразу, и произнести вполне серьезно, без шуток.
Эдди беспрекословно разжал пальцы.
— Теперь отбрось ногой в сторону.
Вторая половина той же фразы, подумала Кья.
Парализатор остановился в паре футов от ее коленки, рядом с так и подключенными к «Сэндбендерсу» гляделками. На черных слепых стеклах гляделок выделялись плоские квадратики простейших видеокамер; если она их активирует, то увидит с тараканьей точки зрения босые ступни Мэриэлис, ботинки Эдди, ковбойские сапоги этого Евгения и, может быть, щеку Масахико.
— Говно, — сказала Мэриэлис. — Говно неблагодарное. Убирайся в ванную.
Непрерывно удерживая Эдди и русского под прицелом зажигалки, она переместилась по широкой дуге, теперь открытая дверь ванной была прямо за их спинами.
— Я понимаю, что ты раздосадована…
— Говно. А говну, Эдди, место в сортире. Убирайся в ванную.
— Сейчас, сейчас.
Эдди вскинул перед собой раскрытые ладони, словно призывая ее к разуму и пониманию. И осторожно попятился. Русский последовал его примеру.
— Семь, — сказала Мэриэлис. — Семь трижды долбанных лет. Тогда, вначале, ты еще не был говном. С виду не был. Господи. Ты и все эти твои разговорчики по пижонскому мобильнику. Меня сейчас стошнит. Кто платил за эту долбаную квартиру? Кто покупал еду? А кто тебе, пижону сраному, покупал твои долбаные костюмы? Ты с твоим хитрым мобильником и твоим долбаным имиджем, и тебе ж, конечно, нужно иметь самый маленький мобильник, потому что член у тебя совсем не самый большой, уж это ты мне поверь.
Руки Мэриэлис начали трястись, теперь зажигалка казалась вдвойне опасной.
— Мэриэлис, — сказал Эдди, — ты должна понимать, что я прекрасно понимаю, чем я тебе обязан,
