свежевыглаженное белье и вторую малайзийскую рубашку с правильным шагом строчки и неправильным натяжением нити. Тут же выяснилось, что «белый смокинг» надорвал пару швов на его единственном пиджаке, но ведь, с другой стороны, главный русский, Старков, не пустил этого типа в мини-вэн, так что можно было считать возмездие свершившимся.
Пересекая холл, Лэйни наткнулся на совершенно взъерошенного Раиса Дэниелза. Шустрый юрист снова защемил свою голову черным хирургическим зажимом былых бестормозных времен — надо думать, чтобы не распухла от забот.
— Лэйни! Господи! Вы не видели Кэти?
— Нет. Я весь день проспал.
— Послушайте, все это как-то дико, но я… вот клянусь, я уже начинаю думать, что ее похитили. — Дэниелз пританцовывал от возбуждения, привставая на носки роскошных замшевых мокасинов.
— А в полицию вы обращались?
— Конечно, мы сразу так и сделали, но вы бы попробовали сами, это все равно что разговаривать с долбаным и марсианами, все эти анкеты в их ноутбуках, и даже какая у нее была группа крови… А вы, Лэйни, вы, часом, не знаете, какая у нее кровь?
— Жидкая, — ответил Лэйни. — Такого вроде как соломенного цвета.
Но Дэниелз словно не слышал, он схватил его за плечо и оскалил зубы — надо думать, в их стае это означало благорасположение.
— Я вас уважаю, очень уважаю. За вашу невозмутимость.
Лэйни заметил в дальнем конце холла Арли. На ней было что-то черное и короткое.
— Вы бы поосторожнее, Райс. — Он стряхнул с себя холодную цепкую руку. — Она еще появится. Я в этом не сомневаюсь.
А затем он шел к Арли и улыбался, и она тоже улыбалась и махала ему рукой.
44. Ля пуриссима
Кья лежала в постели и смотрела телевизор. Это успокаивало нервы вроде транквилизатора. Вот и мама тоже, когда ушел отец, она тогда вообще не выключала телевизор, сидела перед ним с утра до вечера.
Но здесь было другое телевидение, японское, с девочками вроде Мицуко, только чуть помладше и в матросках, которые запускали на длинном столе громадные деревянные волчки. Здорово запускали. Это было такое соревнование, у кого дольше не упадет. Можно было включить перевод, но картинка, сопровождаемая японским, непонятно о чем, бормотанием, даже лучше успокаивала. А самым убаюкивающим были крупные планы тихо жужжащих волчков.
А вот чтобы узнать, как подает NHK все эти вчерашние заморочки, мистификации в сети и свечное действо у отеля «Дай», тут перевод был очень кстати.
Весьма, весьма пухлявенькая Хироми Огава с пеной у рта утверждала, что она знать не знает, кто это вдребезги разнес сайт ее отделения и оттуда, с еще дымящихся развалин, призвал всех токийских поклонниц Реза хором поскорбеть. Но в любом случае, подчеркнула Хироми, злоумышленником был кто-то посторонний, никак не связанный ни с одним из отделений всемирного клуба. Только Кья-то ничуть не сомневалась, что все это устроила Сона, а Хироми врет, врет по наущению этих своих знакомых из «Ло/Рез». Арли успела уже выяснить, что нападение было совершено из Аризоны, с заброшенного веб- сайта, и что раньше этот сайт принадлежал какой-то авиационно-космической компании. Откуда следовало, что Сона засветила свою секретную страну и навсегда ее потеряла. (Пускай там Арли сто раз хорошая, незачем ей знать про Сону.)
А еще показали снятые с вертолета кадры, море свечей на подступах к отелю «Дай» и ошарашенные лица спецназовцев, которым пришлось иметь дело с двадцатью пятью тысячами (приблизительная оценка) зареванных девчонок. Пострадавших было совсем немного, и все по мелочам, только одна девочка скатилась с крутой насыпи и поломала себе обе лодыжки. А вот как их всех оттуда вывезти, это была настоящая проблема, потому что девочки приезжали на такси, по пятеро-шестеро в одной машине, ничуть не задумываясь, где они поймают такси для обратной дороги. А некоторые приехали на родительских машинах и побросали их, торопясь к центру событий, где попало, что создало дополнительную неразбериху. Арестованных тоже было немного, несколько десятков, в основном — за «незаконное проникновение».
Рез сделал публичное заявление, что он жив и здоров и крайне сожалеет обо всей этой истории, к каковой он, естественно, не имеет ни малейшего отношения. Он был в том же самом черном костюме и в той же рубашке, но уже без видеомонокля и вроде как похудощавее, это уж кто-то поработал над записью. В начале Рез улыбался и шутил, говорил, что в жизни не бывал в отеле «Дай», да и вообще ни в каком «отеле любви», а теперь, пожалуй, стоит наверстать упущенное, а затем вдруг стал очень серьезным и сказал, как ему жаль, что люди испытали столько неудобств, а некоторые из них даже пострадали из-за чьей-то безответственной выходки. В завершение он снова улыбнулся и сказал, что вся эта история была очень трогательной и произвела на него неизгладимое впечатление, потому что не так уж часто доводится человеку поприсутствовать на своих собственных похоронах.
Хозяева отеля «Дай» тоже выразили свое сожаление и тоже не понимали, как такое могло случиться. Судя по всему, здесь, в Японии, их хлебом не корми, только дай выразить сожаление или сочувствие, но эти, хозяева, сумели заодно сообщить, что в их заведении нет постоянно присутствующего персонала и что таким образом всем клиентам обеспечивается максимальная приватность. Арли потом сказала, что это реклама и можно не сомневаться, что ближайшие месяцы в отеле «Дай» не будет отбоя от посетителей, он теперь прославился.
В общем, все это подавалось как некая дурь, чреватая, однако, серьезными последствиями, избежать которых удалось исключительно благодаря хладнокровию и профессионализму полицейских, которые быстро сориентировались в ситуации, пригнали из пригородов электробусы и развезли девиц по городу.
Арли была из Сан-Франциско, работала на «Ло/Рез» и знала Реза лично, это она сидела за рулем мини-вэна и провела его сквозь зареванную толпу. А потом она сделала такое, что вообще сдуреть можно, — оторвалась от полицейского вертолета, вывернув на встречную полосу этого экспресс-вэя, для чего потребовалось перемахнуть через бетонный разделитель.
Арли привезла их с Масахико в этот отель, разместила в сообщающихся номерах, кособоких каких- то, ни одного прямого угла, но зато при каждой комнате свой отдельный душ. Она попросила их не выходить в сеть и никуда не звонить без ее разрешения, ну кроме если потребуется позвать обслугу, и ушла.
Кья тут же залезла под душ. Это было неслыханное блаженство, а те одежки, которые были на ней все это время, она точно знала, что никогда их больше не наденет, ей и смотреть-то на них было тошно. Она взяла мешок, куда полагается класть одежду, чтобы ее постирали, покидала туда все с себя и засунула мешок в мусорную корзину. Затем она достала из сумки сменку, все там, конечно же, было мятое, словно корова жевала, но это ерунда, главное, что чистое, коже приятно. В стенку ванной был вделан электрофен, так что волосы высохли буквально в секунду, а унитаз не разговаривал, и разобраться в нем было совсем не трудно, всего три кнопки управления.
Потом она легла в постель и сразу уснула. Не слишком надолго.
Помешала Арли, она то и дело забегала посмотреть, как там Кья, и рассказывала ей последние новости, чтобы она, Кья, ощущала свою ко всему этому причастность. Арли сказала, что Рез живет в другом отеле и сейчас он там, но потом, попозже, он обязательно придет, чтобы поговорить с ней и поблагодарить ее за все, что она сделала.
Кья вроде обрадовалась, а вроде и нет. Теперь, когда она посмотрела на Реза в жизни, все то, что она знала и думала о нем прежде, поблекло и отошло на задний план, а прежнее ее восхищение сменилось чем-то неопределенным, близким к замешательству. Вневременная фигура закрепилась в настоящем, теперешнем времени, тут уж и не хочешь, а вспомнишь слова матери, что Ло и Рез немногим младше, чем
