под приметным кустом припрятала, дождей не было, значит, все сухое. Вернусь домой, разревусь, скажу, что лешак пугнул, что в чаще заплутала, все кинутся меня жалеть и откармливать, отосплюсь, отъемся…
Будущее свидание с безутешными родными было обрисовано столь уверенно, что Нилс понял: не первый раз племяшку «лешак пугнул». Было уже такое. Если в тот раз и не словили Варушу, заковав ошейником, то значит, сама о времени забыла и по лесу несколько дней за зайцами бегала.
– Ох, племяшка,– вздохнул Нилс.– Даже не знаю, что сказать. Однако и увлечения у тебя… Нет чтобы как нормальная девица с подружками вечером собраться и тихонько вышивать…
– Ты что, дядька? – изумилась Варуша.– Вроде и не маленький уже… Неужели честно веришь, что девчонки на своих сборищах голову от вышивания не поднимают?
– А что? – запротестовал Нилс.– Нитяные узоры – это дело непростое. Один только воротник у праздничной рубахи недели три работать надо.
– Ага. Особенно если в компании. Если в одиночку, то и за два дня можно управиться: ведь болтать и сплетничать не с кем!
– Ну и молодежь пошла,– неодобрительно заметил Нилс.– Но ты, Варуша, все равно всех переплюнула. Не понимаю, как же ты дальше жить станешь, с таким секретом?
– Обыкновенно стану,– вздернула худым плечиком девушка.– Замуж выйду, детишек нарожаю! Как четверть деревни живут, так и я!
Четверть деревни? Вот это новость…
Нилс тихо сглотнул и решил не форсировать опасную тему. В конце концов, у Варуши имеются родители, и если их устраивает то, что их ребенок ежемесячно шляется в чужие леса гоняться за барсуками, то не его дело заставлять племянницу обходиться домашними курами. Пусть бегает. А что? Вон какая здоровенькая – трое суток мотается по городу, и хоть бы хны. Только щечки побледнели, ушки заострились и бровки… скажем так, погустели. Свят-свят-свят…
– Послушай, племяшка… – начал монах.– Бог с ними, твоими странностями. Я ведь дядька твой родной и буду любить тебя всякой, хоть мохнатой, хоть лысой. Ты скажи, девочка, этот чудесный черный нос, что сейчас растет на твоем личике, ничего тебе не подсказывает, а? Где сейчас Михаил, как думаешь?
Не отвечая, Варуша как-то странно всхрапнула, обогнала его и перешла на легкий бег.
«Докатился. Играю в кладоискателей вместе с собственной племянницей»,– с тоской думал Нилс, едва поспевая за упругими худыми ногами. Девушка молча бежала впереди, время от времени оборачиваясь и притормаживая, словно охотничья лайка, подгоняющая неторопливого хозяина.
Под городом. Нижний ярус подземки
Демон приземлился, как всегда, неслышно.
– Ну как дела?
Щун молча поправил неподвижно лежащее тельце, ровняя его по центру обрисованного круга, и только тогда ответил:
– Работаю.
Ифиторель скептически скривился, глядя на подвязанные суровыми веревками руки гнома и глубокий провал в том месте, где у живых существ располагается сердце.
– И долго с каждым возишься?
– Они все разные,– пояснил щун.– Какой в момент вскакивает, а кого и по два раза поднимать приходится. Да ты не волнуйся. Главное, один из молодых садовников – Кдрат – в порядке. И уже занялся катализатором. Сразу, как кристалл катализатора созреет, мы приступим к реанимации основного населения.
– А сад? – напомнил демон.
Щун нахмурился:
– Боюсь обещать. Кдрат говорит, некоторые кристаллы подверглись избыточному давлению. Кристаллическая решетка фенаклизов изуродована, топазы прокалились и потеряли окрас, смарагды из теплицы вообще стали как обычные природные камни. Тебе же не нужны блестяшки в кольцо?
– Сад можно восстановить? Или придется растить новый?– не скрывая беспокойства, уточнил Ифиторель.
– Шутишь? – Губы щуна разъехались в жутковатую трещину.– Саженцы для идеальных камней только принимаются лет пять.
– Как у вас все… долго! – с досадой сжал кулаки демон.– Связался с гномами! На свою голову!
– Ты и сам не слишком тороплив,– не преминул уколоть щун, сгребая в охапку серые свечи.– Приди, как обещал, сразу через три года после консервации тел, и все бы прошло значительно проще.
Широкие конечности сторожа высыпали свечи на пол и стали бережно, по одной расставлять вокруг неподвижного тела гнома. Удовлетворенно поправив фитили, щун отряхнул с ладоней тусклый воск и пошаркал в угол, еле заметно припадая на правую ногу.
– Куда? – тоскливо спросил демон, провожая глазами угловатую фигурку.
– За огоньком.
– Не ходи, я запалю.
Саламандра извернулась на цепочке, чтобы куснуть демона за палец, но не достала и взвизгнула от щелчка. Красный язычок выплюнул пламя на подставленный щуном факел. Пристроив факел на стене, сторож меланхолично подпалил от него тонкую щепу и начал зажигать свечи. По плоскому лицу неподвижного гнома побежали отблески пламени, придавая ему то удивленное, то насмешливое выражение.
Ифиторель прислонился к стене и вздохнул.
Демонстративно не обращая внимания на демона, щун бесцеремонно разжал зубы пациента, капнул в холодный рот из пузатого пузырька и поддержал поднимающееся судорожными рывками тело. Уже не мертвый, но еще не живой, гном застыл вертикально. На пол пещеры упали шесть колеблющихся теней. Подперев первую свечу ладонью, щун медленно двинул ее против часовой стрелки…
– Так и будешь возиться? – не выдержал Ифиторель, презрительно фыркая.– Тоже мне, гномья прикладная магия…
– А ты умеешь быстрее? – прошептал щун, подвинув, наконец, первую свечу так, что одна из теней, отбрасываемых гномом, слилась с другой.– Еще четыре слияния, и она готова.
– Она?! – изумился демон, прикрывая рот ладонью.– Так это дама? – Из-под ладони вырвался сдерживаемый смешок.– Коротенькие волосенки, стандартный комбинезон, мускулистые плечи, плоская грудь? Ну и шуточки у вас! Сами-то хоть мальчика от девочки отличаете?
– Сами отличаем,– насупился щун.– А посторонним такие подробности знать не обязательно. В случае непредвиденных катаклизмов гномы становятся обоеполыми.
– Однако! – восхитился демон.– Все предусмотрели, мерзавцы! Надеетесь выжить любой ценой? Ну так знай, эти умения вполне могут вам пригодиться, и довольно скоро. Мир поделен так давно, что уже назрел очередной передел. В городе Отверженных уже вовсю принимаются ставки. Люди против гномов? Или гномы против людей? А может, просто люди против людей – ведь они все разные! Черные против белых и желтых? Или желтые вместе с красными против белых? Или оставшиеся маги против всех? Ты бы как предпочел?
– У нас существует старое пророчество, что скоро рас станет больше,– сухо сказал щун.– С тех пор как эльфов не стало, эта ниша так никем и не заполнена. Именно поэтому все больше рождается людей с отклонениями и странностями, и это только промежуточные стадии естественного отбора. Чуть дальше в глубь континента есть целые деревни из мутантов, что паразитируют на соседних поселениях. К тому же после нашего опыта в Разломе процесс ускорился, Ифиторель. Слишком мощное колдовство.
– Да сколько тех мутантов! – отмахнулся Ифиторель.
– Сейчас процент от общего количества. А пятьдесят девять лет назад была одна тысячная процента. При скрещивании с обычным смертным у пары никогда не рождается обычный детеныш.
Сообщив новость, щун замолчал и наклонился над гномом, но еле заметное подергивание века не укрылось от внимания демона.
– Ты знал заранее! – Ифиторель откинулся к стене и горько усмехнулся.– Знал! Еще прежде, чем мы договорились о взаимной услуге, да? Хитер, мерзавец, старый пень… Слушай, а сколько тебе лет?
