соловьем, обрисовывая все новые и новые невероятные детали и мечтательно закатывая голубые (естественно) глазки. На пространном описании скромного больничного завтрака из семидесяти блюд, подаваемого к постели прямо на облаке, я не выдержал.
– Что же ты не осталась в этом чудесном месте, если там так хорошо?
– Служить Организации – мой долг. Да что я перед тобой распинаюсь? Рангом не вышел,– презрительно сжав пухлые губы в тонкую полоску, сказала Вторая.
Несмотря на то что это была самая настоящая провокация, я не выдержал и взорвался.
Отбросив в сторону недоеденный пирожок (а также, фигурально выражаясь, лишние церемонии), я сжал кулаки и высказал напарнице все, что думаю об уроженцах Верхних Плотов, отличниках учебы, двойных агентах и существах женского пола вообще. И, клянусь рогами, это надо было сделать еще раньше– до того улучшилось мое настроение!
– Успокойся.– Напарница, хихикая, положила на мое плечо руку.– Я всего лишь хотела тебя подразнить. Ничего там особо хорошего нет. Тем более третья жизнь, которую я сейчас проживаю, почти целиком состоит из операций внедрения и последующих за внедрением операций. Разница только в том, что у нас потолок черный, а у них белый.
– Больно было? – почти искренне посочувство-вал я.
– Нет. Все проводится под наркозом. Только каждый раз приспосабливаться к новой сущности тяжело. Только привыкнешь к сладкому вкусу положительных эмоций – стоп, пора переходить на соленые отрицательные. В итоге шрамы чешутся, перед глазами муть, на кошек и херувимов аллергия. Если тебе когда-нибудь будут предлагать поработать на благо Организации в тылу врага – не соглашайся ни в коем случае. Ампутация рогов и приживление крыльев еще ничего, а вот нимб – поганая штука, скажу я тебе. За тот месяц, что я его носила, головные боли прямо измучили. Потом, когда Положительные мне крылья убрали и рога приживили, легче стало. Все-таки природу не обманешь. Свое есть свое.
– Бедная,– пожалел я уже от чистого сердца.– Наверное, ты теперь до смерти будешь раздваиваться. Недаром твои глаза то голубые, то черные.
– Глаза пустяк, даже интересно. Вот выполнять одновременно два задания и подчиняться сразу двум руководителям действительно непросто,– вздохнула напарница.– Скажу тебе честно, Пятый: шеф есть шеф, хоть ангел, хоть черт. Чуть где не успеваешь – в крик; чуть какой сбой – лишу звания. Ох, и натерпелась я, врагу не пожелаешь, и все оказалось зря – ты догадался. Хотя куратор характеризовал тебя как туповатого, но веселого. Так обидно!
Туповатого? Она сказала «туповатого»?!
– А уж мне как обидно! – Я тихо скрипнул зубами, борясь с желанием откусить микрофон.
– И ведь сначала все шло четко по плану,– продолжила Вторая, не заметив перемены моего настроения.– Чертенок уже был в моих руках! Оставались мелочи: оглушить тебя, полететь вместе с Положительными и захваченным клоном к ним, получить повышение за удачно проведенную операцию, а потом…
– Сделать так, что клон внезапно сбежит, но остаться приближенной к верхам особой и докладывать нам об их намерениях,– мрачным тоном умудренного опытом боевика продолжил я.– Мне искренне жаль, что так вышло. Прости, что оказался недостаточно тупым. Я исправлюсь.
– Не стоит,– хихикнула Вторая.– Скорее это куратор совершил роковую ошибку, недооценив тебя. Думаю, ему уже попало.
– И еще попадет,– невинно моргая, подтвердил я (существо, обозвавшее меня туповатым, заслуживает самой жуткой мести).– Я позабочусь, не сомневайся; сообщу, куда следует. Ведь можно было в разгар операции шепнуть мне на ушко пару слов? Можно. А он шепнул? Нет, он орал, как пьяный павлин, всякие гадости, что могут подтвердить записи как минимум трех «глаз», у которых от его ругани чуть уши трубочкой не свернулись. Прости за каламбур. Хочешь орешка? Очень полезно.
Голос легкого на помине куратора вклинился в наше дружное чавканье:
– Перекусили, бойцы? Снаряжение поменяли? Пора, пора! Пока малыша еще можно победить…
Обида моментально улетучилась – я вспомнил, как клон долбил нас на крыше, и невольно вздрогнул.
– Мы почти готовы,– потянулась к дверке Вторая.– Чем экипируемся? Наверное, есть специальное устройство? Чтобы раз – и вдребезги!
– Ты что, Вторая! Какие дребезги?! – испугался куратор.– Живым, это обязательно! Для вас лучше самим погибнуть при исполнении, чем прикончить клона!
– Постойте, но как же мы его возьмем? – перебил я куратора.
– А вы еще не рассмотрели отсек с оружием? – в свою очередь удивился он.– Что же вы там битый час делаете? Неужели никак наесться не могли? Нет, я так больше не могу, это не бойцы, а…
– Где оно лежит? – проорал я, чтобы обратить на себя внимание куратора, который начал увлеченно читать длинную нотацию о вреде обжорства перед боем.
Оказалось, оружие сложено в багажнике.
Открыв крышку, мы с напарницей дружно отшатнулись и замерли.
Такого нам еще видеть не приходилось. Никогда и нигде, даже во сне. Глаза перебегали от тяжелых пистолетов, с помощью которых легко можно попасть в глаз микробу, к гладким шокерам и миниатюрным плевательным трубочкам с убойной силой ядерного взрыва. А уж до чего красив был один из автоматических арбалетов! У меня прямо руки зачесались.
– И это целых пять дней лежало под мостом? – выпалил я.
– Три года,– поправил меня куратор.– Надо же быть в случае чего готовым, сам понимаешь…
– Остается удивляться, как это местные жители не набрели на эти сокровища и не растащили их по домам.
– А толку-то. Они же невидимые.– Я почти воочию представил, как он пожимает плечами.
– Ладно,– спохватился наш куратор.– Хватит болтать. Пора за дело. Возьмите парализаторы, они в нижнем ящике, помечены красным. Адрес вам известен. Плохо одно: чертенок знает вас в лицо. Поэтому слушайте мой приказ: переодеться в форму рядовых курьеров, набросить чужие личины, невидимость не выключать, на подлете к объекту надуть жилеты и достать оружие. Если он окажет сопротивление – стреляйте парализатором. Пакет с одноразовыми личинами в коробке с нарисованными масками. Не перепутайте пометки – «М» и «Ж».
– Уж что-что, а «М» от «Ж» как-нибудь отличим,– задиристо сообщила Вторая.
– Жилеты-то зачем? – поинтересовался я.
– Они заполнены инертным газом для защиты от методов нефизического нападения. Берегите головы, на них жилеты не натянешь.
– Есть беречь голову! – воскликнула Вторая и тут же бросилась к коробке с надписью «Форма». Спустя минуту из-под моста взметнулись в воздух цветные тряпки, а напарница разочарованно подняла вверх мешковатый балахон и надула губы: – Моего размера здесь нет!
– Вторая! – хохотнул куратор.
– Мне не в чем идти! – грустно сдирая с себя курьерские шорты, ширинка которых приходилась ей на уровне колен, сообщила напарница, игнорируя обращение.
– Вторая! – повысил голос куратор.– Если не хотите, чтобы клон мгновенно узнал вас и начал драться, то переоденьтесь! Повторяю, это одежда КУРЬЕРОВ! Она безразмерная!
– Фу!
– И не забудьте надеть жилеты и нацепить контейнеры для переноски душ!
– Уродство!
Из-под моста донесся тихий стон.
Когда я, полностью преображенный в курьера (включая дебильную улыбочку чужой личины), захлопнул крышку багажника, на свет с мрачным лицом явилась Вторая. Вокруг ее тела топорщился балахон, упорно принимающий форму яйца, а слишком длинный жилет облегал талию и бедра как подгузник.
– По-моему, прекрасно сидит! – похвалил куратор.– По фигуре. Ну что, маскируй личико – и на старт?
От злости Вторая не просто надела, а буквально натянула на лоб вымышленную личину, выпучив ее глаза и обнажив бледные десны с лошадиными зубами. Я тихо хихикнул: легкая небритость новой
