Верно, ох верно сказал Майнус. Все по-другому, все заново…
Он вспоминал прежние времена, когда все было просто и понятно. Отец, самый лучший человек на свете. Мать, красивая и строгая. Мудрый и добрый патэ Киош, который сдерживает натиск Еретиков из леса. Друг, с которым можно было ходить купаться и ловить раков, драться с островитянами и дергать девчонок за косы…
Он вспомнил Дэна таким, каким видел его в последний раз, и попытался вообразить друга повзрослевшим. Высоким, широкоплечим, уверенно шагающим… в сопровождении Норика…
Алек заморгал.
– Дэн, – тихо позвал он.
Дэн вздрогнул и повернулся. Смутно знакомый парень смотрел на него как на призрак. А рядом…
Дэн зажмурился, посмотрел опять. Она.
Она.
Она!
Рядом с братом. Рубашка с чужого плеча. Ленты в волосах. Широкий мужской пояс… на поясе нож…
Что-то попало под руку. Дэн посмотрел на свой пояс и увидел рукоять отцовского ножа.
Норик, сделавший пару шагов вперед, обернулся и поинтересовался, не увидел ли Дэн привидение. Парень кивнул ему и вынул нож.
Сверкнуло, и Даника стала медленно валиться набок.
В тот же миг ноги Дэна оторвались от земли, дыхание перехватило, сердце сжала когтистая лапа. Дэн увидел глаза бывшего друга, в них была смерть.
– Скажи, что она выживет, – попросил спокойно Алек. Вечность тишины. Потом всхлипнула Даника.
– Она выживет, – ответил девичий голос.
Алек вздохнул. И отпустил Узор.
Дэн шмякнулся оземь и как кошка вскочил, в руке блестел нож. Алек схватился за свой, но ножны были пусты…
Горячая кровь хлынула на пальцы, тяжелое придавило ноги.
– Да… ни… – выдохнул Дэн и закрыл глаза.
Им обоим повезло.
Даника чудом успела уклониться от направленного в горло броска, нож ударил в левое плечо, скользнул по кости. Через полдня уже ходила. Даниэл получил рану серьезнее – нож начертил длинную полосу через всю левую сторону груди, прорезав плоть до ребер, и глубоко вошел под ключицу.
Дэн смотрел в потолок, не отвечал на вопросы, не двигался. Он, казалось, умирал, но вечером его ненадолго оставили одного. Он сорвал повязку, выскочил из травного дома, размахивая найденным скальпелем, и наткнулся на Шанку. Девочка завизжала на всю деревню и зашвырнула его на крышу сарая…
У него открылась рана, началась психическая лихорадка. Он бы сгорел в двадцать четыре часа, но Даника упросила Риту поговорить с парнем наедине. Что она ему сказала, неизвестно, но Даниэл стал выкарабкиваться.
Через три дня он был вне опасности.
Алек поздоровался с Димом, стоящим на страже, и вошел. Даниэл сидел на угловых полатях, подтянув колени к груди, и созерцал противоположную стенку. На появление Алека не отреагировал. Выглядел он не лучшим образом. Похудел, осунулся, черты лица заострились, в глазах появился опасный блеск. Внешне Дэн был спокоен, но Алек чувствовал его ярость.
Александр не знал, о чем говорить с бывшим другом. Любое сказанное слово будет ошибкой, любая мысль отвергнута… только потому, что он это сказал. Поэтому Алек просто сидел у порога.
Дэн поднял голову.
Юноши смотрели друг другу в глаза. Как и в упражнении с чашкой воды, время для Алека размазалось, он не смог бы сказать, сколько они так просидели.
– Пришел, – тускло промолвил Дэн.
– Пришел.
– Зачем?
– Просто так. – Алек пожал плечами, оглянулся – мимо прошла Шанка, он разглядел ауру сквозь бревна стены.
– Славно она мне врезала…
– Угу.
Молчание повисло в доме.
– Зачем ты хотел убить Данику?
– Обещал…
– Что?! Кому?!
– Ей. – Дэн не стал объяснять, напоминать об играх. Бывший друг не поймет.
Жива свивалась вокруг Дэна, мелькали мысли и чувства, это было красиво. Алек полюбовался еще немного и сказал:
– Рыс.
Дэн поднял голову, ответил не сразу, но все-таки ответил:
– Волкобой.
– Ты был моим другом. Даже, наверное, братом. Помнишь, как мы звали друг друга по этим тайным именам, помнишь нашу клятву древним радонским богам?
– Мы были маленькими глупыми детьми. – Дэн передернулся.
– Боги слышат детей.
– Ересь.
– Так вот, брат мой, я Еретик. Я волич теперь. И если ты еще раз попробуешь причинить боль моей сестре – я убью тебя. В память о нашем прошлом побратимстве быстро и без боли.
Алек взвесил на ладони свои слова.
Слова были тяжелы.
Слова имели темные оттенки.
Слова пахли кровью.
И он понял, что действительно сможет.
Лишь на миг он ужаснулся тому человеку, каким становился. Потом вернулся холодный гнев.
– А еще я выясню, самостоятельно ли пришла тебе в голову мысль отправиться в этот… ходж. Знаю, тебе хватило бы глупости дойти до такого самому. Но если к этому приложили руку пастыри, я найду их и убью. Может быть, даже медленно и болезненно.
И он знал, что у него хватит силы воплотить обещанное.
Алек встал и ушел. Дэн прищурился, глядя сквозь стену. Тот, кто притворялся другом, перекинулся парой слов со стражником и пошел прочь.
Неловко орудуя одной рукой, Дэн выдернул завязку из рукава – коротка. Вытянул из другого. Расшнуровал очиги и связал веревочки вместе. Длина вполне приличная.
Кровь выступила на бинтах. Дэн катался по полу и колотился головой о лежанку.
