– Нет, там еще вилки были. Пошарь на самом дне.
– Вилки двузубые, серебряные, черенок в виде стилизованного дубового листа. Одна, две, три... Одиннадцать! Все?
– Все, – вздохнул я. – Остальное подарил Мелисенте.
– За услуги? – поднял бровь Дастин.
– Просто так.
– А вот теперь ты подробно изложишь мне и Навигатору, где шлялся почти сутки, откуда приволок почти двадцать фунтов драгмета, почему я вижу на своем столе отрезанное женское ухо с сережкой...
– Это не я отрезал, а Густав. У трупа. Тетеньку убило шальной пулей. Я отобрал.
– Пожалуйста, сэр, говорите яснее! – с прохладной вежливостью потребовал Навигатор, следивший за нами при помощи своих вездесущих синапсов. Куда их запрятали теперь, я не представлял, но голос доносился со стороны окна. – Я потерял с вами связь, как только караван с... персонажами пересек пятикилометровую отметку от границы Комплекса. Вы все будто в воздухе растворились. Очередное, ставшее систематическим, нарушение закона сохранения энергии. Ничто не возникает из ничего и не исчезает в...
– Заткнись! – рявкнул я. – Железный дебил! Я был в Ландау! Земля Рейланд-Пфальц, Прирейнская Германия. Год 1623 от Рождества. Ясно?
– Тео. – Навигатор пренебрег моим строжайшим приказом закрыть хлебало, и теперь его голосовой модулятор даровал речи компьютера соболезнующе-успокаивающие интонации, какими обычно пользуются профессиональные психиатры. – Значит, ты тем самым подтверждаешь, что в течение двадцати часов и сорока двух минут являлся вольнонаемным стрелком-снайпером в роте ландскнехтов эпохи Тридцатилетней войны? Рекомендую пройти полную диагностику функций головного мозга, принять соответствующие твоему состоянию препараты и устроить полноценный отдых. Не менее десяти часов сна. Мистер Роу, вы проследите?
– У меня трактир и хозяйство, – поморщился Дастин. – И тамплиеры эти поганые.
– Чем тебе тамплиеры-то не угодили? – фыркнул я. – Приходят и начинают поклоняться идолу Бафомета? В особо извращенной форме? Брюнхильду тоже научили?
Дастин лишь вздохнул и приложился к кружке с пивом.
В общем и целом для человека постороннего наш разговор мог бы звучать абсолютной бессмыслицей. Для того чтобы его понять, придется объяснить некоторые новые подробности нашего сумасбродного бытия.
Начну с себя и постараюсь быть кратким.
Битва за Ландау закончилась всего за несколько часов абсолютной победой штурмующих, то есть стороны курфюрста Баден-Вюртембергского. Взятый город отдали на разграбление и поругание. Я искренне сожалел, что не догадался захватить с собой видеокамеру, ибо некоторые сценки, виденные мною на улицах Ландау, будь они продемонстрированы в теленовостях, немедленно принесли бы программе все возможные премии – от американского Пулитцера до российской Тэффи. За подлинность и героический труд оператора, подвергавшего свою жизнь неслыханной опасности.
В переулке направо – стрельба и драка на палашах. В переулке налево кого-то увлеченно насилуют. Впереди, на площади, вешают бургомистра, причем не за шею. Тут же грабят богатый дом, из окон летят самые разнообразные предметы, начиная от подушек и обломков стульев и заканчивая младенцами. Под навесом рожает одна из маркитанток Черной Своры, тоже бросившаяся вместе с солдатами грабить город – ее набухшее чрево не выдержало физических перегрузок и решило исторгнуть из себя плод. Красотке увлеченно помогают советами гогочущие бородачи во главе с фон Цорном, каковой, оказывается, еще и умеет принимать роды. Дым, гарь, смрад выгребных ям, вопли, стрельба, крик католических монахов, которых волокут на костер только за то, что они не принимают веры Лютера, непринужденный грабеж и бандитская раскованность героев спектакля. Я, поддавшись совершенно неожиданно проснувшемуся звериному чувству, тоже решил поучаствовать, ограничивая себя лишь в одном – ни в коем случае никого не убивать. Результат – мешок трофеев, предъявленный позже Дастину.
А когда Черная Свора собралась в лагере за пределами городка и кровавый угар постепенно выветрился, я вдруг понял: надо возвращаться. Я словно бы ощущал невнятный, однако настойчивый зов. Что-то внутри головы, шепелявя, твердило – назад, назад. Иначе не успеешь. Останешься здесь навсегда.
На прощание я поиграл в тарок с Орландо, раскланялся с Овечкой-Мелисентой, подарил ей два золотых колечка, десяток талеров и меховую накидку (снятую с трупа, кстати... Эх, что ни говори, а человек всегда остается человеком. Вроде бы живу в цивилизованной техногенной эпохе, а туда же! Никакое воспитание и никакие привитые цивилизацией комплексы не сработали). Затем, по старой доброй традиции ландскнехтов, украл лошадь. Кажется, это была лошадь самого фон Цорна.
– Далеко собрался? – Наступила ночь, но в отблеске костров я различил появившуюся из темноты фигуру синьора Орландо ди Милано. – Сваливаешь с добычей?
Я уже забрался в седло. На всякий случай перекинул поудобнее винтовку, чтобы была под рукой. Не ровен час, юнец начнет орать, оповещая Черную Свору о покраже лошади.
– Тихо, – шикнул я. – Да, сваливаю. Обратно, домой.
– Ровной дорожки, – кивнул Орландо и потрепал кобылку фон Цорна за шею. – «Обратно» – в смысле, в будущее? Дорогу найдешь? Ладно, поезжай. Тебе здесь делать нечего. Видел я, как ты смотрел на наши чудачества сегодняшним днем. Рожа такая, будто тебе самого Люцифера показали. Глаза на лбу, рот открыт, кожа бледная, как у сифилитичной куртизанки. Не привык?
– Разве привыкнешь к такому? – Я покачал головой.
– Теперь понятно, как выглядел поэт Дант Флорентийский, когда Вергилий сводил его на прогулку в ад, – усмехнулся студент. – Таких лиц я даже у мальчишек из деревень, записывающихся в Свору, не видел. Отправляйся. Не вздумай возвращаться. Это – не твое. Во, между прочим! Не знаешь, чем кончится война? Или вы через шестьсот лет уже забыли?
– Вестфальский мир, – проворчал я, чувствуя, как кобылка фон Цорна недовольно приплясывает, расстроенная тем, что седло занял незнакомый человек. – Лет через двадцать курфюрсты подпишут договор... Никто не выиграл, проиграли все.
Орландо замолчал, развернулся и, не говоря никаких прощальных слов, зашагал в оранжевый сумрак.
Зов Границы ощущался куда более сильно, и я боялся опоздать. А если Граница закроется? Застрять с этой стороны? Нет уж, благодарю покорно! Без знания обычаев, с менталитетом человека, не способного бесстрастно наблюдать за самым обычным и тривиальным штурмом захолустного городка? В эпоху охоты на ведьм?
Возвращался знакомой дорогой, ведущей от города к реке. Два раза пришлось отстреливаться от каких-то местных гангстеров, пытавшихся меня остановить – помог невиданный эффект выстрела импульсной винтовки: почти бесшумная голубая молния. Испугались, гады. И позорно сбежали. В ушах колотились неясные звуки, складывавшиеся в дно слово: «Быстрее!».
Вот она, Граница. Широкий, разбитый колесами телег и фургонов проселок внезапно заканчивается и под светом луны становится видна дорога, вымощенная желтым кирпичом. Позади остается мрачноватый ельник, сменяясь на бесконечные степные пространства.
Я вылез из седла (ох, каково моей разнесчастной заднице! За столь короткую дорогу успел натереть ягодицы. Как же они путешествовали, не слезая с лошади многие месяцы?), снял мешок с кучей драгоценностей и хлопнул лошадку по крупу, отправляя ее обратно. Если даже не найдет фон Цорна – бездомной останется недолго. Похоже, во времена Черной Своры люди относятся к бродячей бесхозной собственности насквозь практически.
Сделав десяток шагов по желтокирпичной дороге, я оглянулся. Нет никакого леса, никакого проселка, да и зарево от горящего Ландау не замечается. Врата закрылись. Вот теперь гадай, побывал я в настоящем XVII веке или... Или что? Иллюзия, морок? Сложнонаведенная галлюцинация?
– Навигатор? – тихонько шепнул я в трубочку микрофона. – Слышишь?
– Тео! Ты откуда? – В ухо врезался дребезжащий голос нашего электронного ангела-хранителя.
– Из небытия. – Ответ был чисто философским. – Ибо прошлое есть небытие. Сообщи Дастину, что
