Ваша версия мне кажется вполне вероятной. Кэорлан, подумайте над ней и предупредите десантную группу в катере. И поторопите их! Здесь все могут решить секунды!
– «Нолд-1289», вы готовы к вылету?! – нетерпеливо спросил капитан «Тирату».
Пилот подтвердил готовность и принял целеуказание.
Створки ангара открывались мучительно медленно. Наконец они слились с бронированной обшивкой эсминца, одновременно погасли сигнальные лампы. Катер сорвался с наклонной плиты, нырнул под брюхо «Тирату» и серебряным насекомым понесся к чужой планете. В плотные слои атмосферы «Нолд-1289» вошел где-то над южной Италией. На орбитальной скорости до Москвы он летел около десяти стандартных минут. Тепловой щит не справлялся с перегревом, из-за чего система невидимости была отключена. Радары ПВО засекли быстро перемещавшуюся точку, недоступную ни для зенитных ракет, ни для перехватчиков.
Над Подмосковьем «Нолд-1289» начал экстренное торможение, резко теряя высоту и испытывая экипаж жестокой перегрузкой. Тысячи людей видели, как в безоблачном небе появился огненный сгусток. С угрожающим гулом он понесся от юго-западных окраин к центру столицы.
10
– Лежать без движений! Сука! Сука! – высокий парень с кровоподтеком на щеке, не жалея силы, дважды пнул Быстрова. На него словно накатило бешенство, и голос сорвался на хрип: – Убью гада!
– Спокойно! – Сергей Молов сжал его плечо и сказал густым баском. – В машину иди. Без тебя разберемся, – затем, наклонившись к поверженному оппоненту, поинтересовался: – Ну? Живой?
– Живой, – морщась от глубокой рези в животе, отозвался Глеб и посмотрел в зеленовато-серые глаза агента Милько. – Что с девушкой? – хрипло спросил он.
– Поймала три пули травматика. Неукротимая кошка, блин, – усмехнулся Молов и перевернул Быстрова на бок. – Ничего, очухается, если позвоночник не перебило.
«Травматик… Пули резиновые… Слава тебе, народ и партия!» – стихающей болью пронеслось в голове Глеба. На сердце будто отлегло, только сильнее заломили ушибленные ребра. Он видел, как Ивалу понесли к микроавтобусу. Мужчина в потертых джинсах склонился над неподвижным Лиэри и сделал пристианцу инъекцию из крошечного тюбика.
Из соседнего подъезда повыскакивали жильцы – у многих любопытство к происходящему оказалось сильнее страха, оно гнало их на улицу. Возле парикмахерской завыла милицейская сирена. За спиной Быстрова кто-то, взволнованно расхаживая по газону, говорил по сотовому.
– Света и любви тебе, добрый Варх, – выдохнул в трубку Ирхис на всеобщем, звучащим так странно и чуждо здесь, в центре Москвы. – Операция успешно завершена. У нас все трое. Краб задержится разобрать технику. Мы сейчас выезжаем.
– Тепла и силы вам всем, – удовлетворенно отозвался координатор. – Только поторопитесь. Пристианцы могут среагировать быстрее, чем ты ожидаешь.
Для Ирхиса последние слова Орноха стали равны злому пророчеству: небо над дальними многоэтажками разорвалось, впуская огненный шар. С громовым ворчанием он пронесся над Первой Фрунзенской, гася сумасшедшую скорость. Еще через секунду милькорианец узнал в нем орбитальный катер класса «Керста».
– В машины! – скомандовал Ирхис, сам бросаясь к Быстрову и хватая его за ноги.
– А пошел ты к едрене фене! – пересилив боль, обжигавшую ребра и стянутые запястья, Глеб вывернулся и основательно лягнул его в живот.
На помощь милькорианцу пришел Молов. Вместе они дотащили буйного капитана до «Вольцвагена» и толкнули на ближнее сидение.
– Бегом! Бегом! – бледнея от злости, поторапливал Ирхис двух замешкавшихся у подъезда агентов с оборудованием.
Когда микроавтобус рванул с места следом за темно-синим «БМВ», «Нолд- 1289» уже опустился между соседними домами, ломая березу и наводя ужас, на небольшую стайку зевак.
Завгородцев видел как из космолета, похожего на призрак гигантской пчелы, высыпали люди в неокомпозитной броне. Черные заостренные шлемы и ручной фауззер за плечом одного из чужаков шевельнули в нем воспоминания прошлой осени: засаду у берега реки и ад среди горящих сосен, обугленные тела офицеров ГРУ – его боевых товарищей.
– Пристианцы, – процедил он, потянувшись к масс-импульсной винтовке – штуке испытанной только на тренировках и куда более эффективной, чем пулемет «Корд».
– Похоже, они, – кивнул Сергей Молов.
Его рука тоже сжала шероховатую рукоять с неземным клеймом. Цепкий взгляд насчитал шесть инопланетных десантников между разбегавшихся в испуге москвичей. Молов подумал, что он бы принял этот бой, бой без всяких шансов на победу. Каким-то больным нервом души он снова хотел оказаться в пекле и сгореть в нем, чтобы потом никакая сволочь не сказала, будто он смалодушничал. И жаль, что сейчас Ирхис не предоставит ему такай возможности.
– Дураки вы, ребята, – процедил Быстров. – Знали бы, на кого работаете!
«Вольцваген», подпрыгнув на разбитом асфальте, едва не бросил его на бесчувственного Лиэри. От рывка по телу будто кто-то прошел раскаленным утюгом от живота вверх.
– Знаем, парень, – Завгородцев строго и чуть озлобленно посмотрел на пленника. – А ты, я как посмотрю, от пяток до бровей наш? Чужаки так не брыкаются. И рожа у тебя как бы рязанская.
– Я не ваш, ребятки. Я сам свой, – Глеб усмехнулся разбитыми губами. – И не шестерю «Холодной звезде».
Микроавтобус опять сильно тряхнуло на повороте. Галиянка, лежавшая на полу, застонала, выходя на мгновенье из беспамятства. В заднее стекло было видно, как десантники «Тирату», рассыпавшиеся боевым порядком, возвращались к катеру.
– А я… – старший лейтенант Завгородцев хотел сказать, что он тоже никогда не шестерил, а семь лет каждой клеточкой тела служил родине, пока не произошло что-то совершенно невероятное. Пока его не обвинили в том, что он бросил умирать Селезнева и других ребят – чего на самом деле не было. Пока… черт знает, как и что случилось, почему вдруг перевернулся мир от какой-то чудовищной лжи, и та самая родина отвернулась от него. Вместо этого, привстал, упираясь в сидение, и сказал: – А я тебе сейчас в морду дам, твою рязанскую!
– Ну дай, если легче будет, – Глеб дернул за спиной руками – пластиковые путы вгрызлись в запястья будто волчьи зубы.
– Хватит! – Молов рывком осадил друга. – Сменили тему!
«Вольцваген» следом за темно-синим «БМВ» вынесло на Вторую Фрунзенскую. Обе машины, игнорируя красный сигнал светофора, полетел к набережной. Сзади разрывалась милицейская сирена.
– Сменили. Давай лучше о ней, – Владимир Завгородцев толкнул Молова в бок и кивнул на галиянку. – Ну и подготовочка у девицы! Подлинный ангел смерти. Я думал, она из меня фарш сделает. Ты видел?
– На ваше рандеву не успел, – осторожно носком ботинка Сергей повернул голову Ивалы и признал: – Правда, ангел. Она пристианка? – он исподлобья взглянул на Быстрова.
– А что? У вас болезненная неприязнь к подданным империи? Поверьте, они ничуть не хуже ваших хозяев милькорианцев, – сообщил Глеб, глядя прямо в глаза Молова.
Тот помрачнел и, придвинувшись к пленнику, сказал глухим голосом:
– Ты знаешь, сколько наших ребят полегло осенью под Алданом? Сколько
