жилищам, люди в бесцветных одеждах, безразличные и угрюмые проходили к врезавшейся в залив стреле пирса. Когда Нифжи напускал на лицо улыбку – они, кривя гримасы, обходили его стороной. Раньше это его лишь забавляло: забавляли чахлые, редколистные деревца, которых здесь было неизмеримо больше, трава, желтевшая в изломах бетонной полосы. Но теперь он сам сторонился настороженных взглядов и брёл по бесконечной набережной, стараясь замечать вокруг как можно меньше.
Прошлые годы, всецело отдавшись составлению инфограмм для мозга корабля, он был весь в работе и мир воспринимал не иначе, как продолжение миражей экранов. Он жил в прочной скорлупе идей, так или иначе связных «Великим ударом», слепо верил, будто создает нечто грандиозное, необходимое всем. Но «Великий удар» улетел: тысячу раз знакомая лаборатория с многоцелевым арсеналом машин, людьми, надеждами – всё это осталось в прошлом. Скорлупа треснула и рассыпалась, и он ощутил жёсткий ветер настоящего мира, пахнущий гнилыми водами залива, то колючими песками пустыни. Взамен, бесцельно бродя долгими днями между новым городом и руинами забытого центра Тердоб-Ши, он мог, наконец, оценить значение и смысл своего труда. Видел прошлое и настоящее – цепь многовековых превращений, в большинстве нелепых, и спрашивал себя: что будет через год? Что?! Когда столкнутся два мира: мир тысячелетней истории дерзаний человеческого ума и мир – его дитя, хитрым способом возвращенный из петли безвременного само – созерцания. Что же случится тогда?!
– О, великий сверхмозг! Неужели в его глубинах не найдётся места для мыслей об этой ссохшейся траве, томящейся в плену бетонных плит? Неужели усталые, познавшие боль и страх глаза не отразятся в нём? С каждой минутой, влачащейся здесь, как мутная вода, он проживает там века, рой идей равных рождению, смерти пронизывают его многомерные соты. Однако с точностью и усердием машины он будет работать лишь над реализацией программы. Он не отступит от цели и, будто сказочный воин, будет идти шаг за шагом дорогой, где меч. Может только в редких снах, когда сметаются плевелы с мыслей, ведущих к цели, а стальной голос молчит, он вспомнит своего создателя да образ мире его породившего.
Говоря геер Саббу, что в корабле его душа, Нифжи Кост отнюдь не изрекал древний эпитет. В чреве звёздного гиганта действительно скрывалась известная только ему тайна. Осознав это глубже, чувствуя причастность к замыслу более страшному, чем уничтожающая сила Рао, Нифжи испытывал ужас и отчаяние. Он невольно стал отожествлять себя с главной частью гадкой разрушительной машины, и оставалось единственное спасение: не вспоминать, не грезить, почти не думать.
Человек, остановившийся невдалеке, вновь привлёк его внимание. Завернувшись в длинный плащ – хотя было жарко – он хмуро взирал на постройки другого берега и разжёвывал огромными челюстями прессованные листья мога, сплёвывая красной слюной. Отвлечённо разглядывая одинокую фигуру, Нифжи стал припоминать, что уже видел это лицо сегодня. И, конечно, вчера… Вчера обедая в кафе, потом поздно ночью, возвращаясь от предательницы Дафсни Паф. Такая встреча казалась, по меньшей мере, странной: четвертый раз в противоположном конце восьмидесятимиллионного города! Сначала он хотел подойти и заговорить с ним, но взгляд незнакомца ковырнул, как зазубренное лезвие. Он отвернулся и зашагал вдоль чугунной решётки заграждавшей спуск к воде.
Достигнув входа в подземку, Нифжи бросил жетон, стал на эскалатор к станции Ти 944, потом перепрыгнул на ленту к девятьсот тридцать шестой. Здесь было многолюдно. Под скрип архаичных машин толпа вливалась в жерло шахты. Полумрак и монотонный рельеф стен делали спуск бесконечным. Но вот впереди забрезжил свет ртутных ламп.
Когда Нифжи сошел на платформу, сзади послышался нарастающий гул. Он рождался где-то в недрах или под обшивкой транспортера. За несколько секунд вибрация стен и пола достигла угрожающей величины. Вдруг центральная опора треснула, за ней покосился ряд смежных, и массивное перекрытие, вместе с торговыми прилавками, людьми, сервис-кабинами, обрушилось вниз. Это было похоже на ад. Сорвавшиеся плиты разрывали ленты эскалатора, вскрывая чрево взбесившегося механизма: кругом стоял грохот и крик; красными огнями пульсировали глазницы сигнальных ламп, а хищнозубые шестерни с одинаковой жадностью перемалывали крошащийся бетон и мягкие тела людей. Обезумевшая толпа вздрогнула и хлынула, как штормящее море.
– О,Рао! Всесущий Рао! – вскрикивал Нифжи, закрывая лицо. Неистовый поток нес его прямо под колёса поезда.
Он не помнил, как очутился в вагоне. Мимо пролетел десяток станций, а вокруг по-прежнему говорили о катастрофе на 963. До Нифжи доходили обрывки фраз, чьи-то стенания и успокаивающий шепот, перед глазами мелькали подробности разыгравшейся трагедии. Оцепенение отпускало, и он ощущал, как его пронимает неудержимая нервная дрожь. Если бы здесь не было так тесно, он бы вряд ли устоял на ногах. Тошнотворный ком застрял в горле. Нифжи Кост, вытянул шею, непрестанно сглатывая, ловил струю свежего воздуха через разбитое стекло.
– Тех, а всё же чудно, что из тебя там не вышел фарш. Нифжи повернулся и увидел человека стоявшего позади, того самого, в сеамитовом плаще с высоким стоячим воротником, с желтоватыми, блестящими от сока мога глазами. Он отшатнулся и попытался протиснуться вперёд – незнакомец, плотнее прижимаясь, продолжил: – Послушай, тех, почему ты до сих пор не вышел на космитов? Вернее, почему они не пожелали найти тебя? Может кому-то и обидно, но твоё время истекло: одиннадцать долгих дней… Мне надоело ждать – теперь ты просто ходячий труп. Ствол парализатора упёрся ему в спину: даже через одежду он ощутил холодный твёрдый металл.
– Ты путаешь… Мы совсем не знакомы, – прошептал он.
– У тебя три минуты, Нифжи Кост. Постарайся уйти подальше. Ну! Давай же! Доставь нам удовольствие!
Что было сил, Нифжи рванулся к открытой двери. Минуя сутолоку заполненной людьми платформы, он спрыгнул вниз, пробрался под опорами рельс и бежал, бежал к трубам скоростных подъёмников. Прежде, чем кабина нырнула в темноту, он заметил, как фигура в синем плаще, расталкивая медлительных пассажиров, уверенно движется по переходу. Набрав наугад номер какого-то верхнего уровня, Нифжи обессилено прислонился к ребристой панели, лицо его покрылось испариной. Ужасающая катастрофа 963, вдобавок этот тип! Откуда он знает безызвестного Нифжи Коста, чьё имя не значилось в информационных обзорах: за двенадцать лет, не значилось в точных справочниках занятости?! И причём здесь космиты?! Космитами называли приверженцев подпольных организаций проповедовавших идеи электян и кодо или лояльно относящихся к пришельцам. Таковых было не много, и все они ходили на мушке службы Нур. Нифжи держался в стороне от опасной политики, хотя, с некоторых пор, взгляды космитов ему стали близки. Работая над проектом Сабба, он узнал достаточно много нового, и крикливая пропаганда Семи более не была чёрной повязкой его глаз. Всё-таки, при чём здесь космиты?
Нифжи вышел на террасу и неторопливо побрёл мимо дорогих магазинов, кафе, завлекающих сладкими звуками реализаторов. Сумасшедший наверняка отстал. Он, конечно, не мог разыскать его среди бесчисленных уровней и прихотливых лабиринтов центра Шиархжи. Здесь, рядом с Домом правительства, среди лоснящихся глянцем улиц и широких эстакад, импозантных башен Побежденного Разобщения, даже лица услужливых клерков несли маску торжества. Циклопические постройки ровным хором славили тяжкую силу четвертой планеты Рамба, – авария на периферийной подземной станции казалась далеким незначительным происшествием, далеким, как вспышка безымянной звезды чужой галактики.
Завернув в кафе, пустое в этот час, Нифжи заказал обед и устроился за свободным столиком. Глотая горячий коктейль, он пытался успокоиться, наконец-то обрести ясность мыслей. Космиты… О, да, он мог оказать им неоценимую услугу, разболтав о «Великом ударе» или воспроизведя по памяти некоторые материалы секретных архивов. Однако, всё, что он знал о «повернувшихся к кодо», друзьях электян, убеждало: они не могли устроить на него охоту. Тем более нелепо с их стороны пытаться уничтожить его! Тот человек, угрожавший расправой, разумеется, не принадлежал к космитам. Тогда кто он?
Прикрыв в задумчивости глаза, он не заметил, как синий плащ металлическим отливом скользнул от стойки раздаточного автомата: человек, которым были заняты его мысли, тихо присел напротив него.
– А ты не позаботился уйти далеко. Ты дурак, последний дурак из всех, с кем я имел дело.
От неожиданности у Нифжи слова застряли в горле, дрожащей рукой он поставил бокал и хрипло произнес: – Кто ты?! Зачем все это?!
– Тебе ни к чему моё имя. Скоро ты станешь мертвее мяса в твоей тарелке. Однако прикончить здесь человека слишком просто. Поторопитесь, тех.
– Но зачем?! Если ты знаешь, кто я… Я не имею отношения к космитам. Я никогда не знал никого из них.
