Наконец в тоннеле показался свет фар и возник плотный поток воздуха, который двигал перед собой, как поршень, идущий поезд. Пару составов я решил пропустить. Опозданий у меня не бывает, во сколько бы ни пришел, всегда вовремя. Это маленький плюс моей работы, ведь я все-таки начальник, пусть и не самый главный. Минус в том, что рано уйти, как, например, вчера, не всегда получается. И вроде побурчал для порядка, но сам был рад, что кто-то безрукий, не будем перечислять по именам всех трех сисадминов, «уронил сервер».
Так что торопиться мне не было смысла и терпеть невыносимую давку совсем не хотелось.
Первая волна людей облегченно схлынула. Не успел еще стихнуть стук колес уходящего поезда, как тут же показался следующий. Движение приходило в норму.
Я неторопливо озирался по сторонам, изучая потрепанную станцию. Позади меня двери, ведущие в какие-то служебные помещения, чуть впереди, над большим зеркалом, неприметный кожух видеокамеры, под ним большой электрический звонок, часть какой-то внутренней сигнальной системы. Слева два огромных ящика с изображенными на них огнетушителями. На крайнем ящике, том, что ближе к стене, сидит маленькая девчонка. На вид лет семи, не больше. Чумазая. Светлые волосы спутаны. Бледная. В каком-то заношенном платье. Я невольно осмотрелся вокруг, ища ее возможных родителей, но никого похожего не попалось на глаза.
Наверное, она достаточно самостоятельная, чтобы пройти по вагонам и попросить милостыню. Но слишком уж маленькой она выглядит. В груди немного защемило.
Девчонка сидела, свесив ноги с ящика, и с любопытством разглядывала людей. В глазах ее читалась какая-то удивительная ясность и простодушие, что я не смог удержаться и подошел к ней, выискивая в кармане какую-то мелочь.
– Привет, ты что, потерялась? – спросил я первое, что пришло в голову.
От неожиданности девчонка отпрянула ближе к стене, и лицо ее изменилось, выражая ничем не прикрытый ужас.
– Не бойся.
– А вы ругать меня не будете? – спросила она, явно готовая в любую секунду убежать.
– Нет, конечно же, за что мне тебя ругать?
– Я не знаю, все ругают…
– Где твои родители?
Она на какое-то время задумалась, отвлеклась на подходящий поезд и ответила не сразу:
– Я не знаю.
– Ну а живешь ты где?
– Здесь, за дверью. – Она указала на железную дверь с предупреждающей надписью: «Не входить».
– Вот так прямо за дверью и живешь, вместе с родителями?
– Нет, с дедом Колей.
– Твой дедушка здесь работает?
– Когда-то работал, но он не мой дедушка, просто разрешил здесь жить, пока я вырасту, а сам куда-то пропал, давно его не видно.
– Так значит, ты совсем одна?
– Да. Дядя, а у вас воды нет? Случайно?
– Нет, извини, возьми деньги, купишь себе воду.
– Мне не дадут. Там, за дверью, есть кран, но вода в нем кислая. Люди часто оставляют бутылки под скамейками, там бывает хорошая вода. Даже сладкая. Только ее мало всегда. Она такая, такая вкусная!
Девчонка мечтательно закатила глаза и облизнула губы языком.
– Как тебя зовут?
– Чего?
– Имя-то у тебя есть?
– Да. Лена. А жалко, что воды у вас нет, так пить хочется.
– Подожди здесь, я схожу наверх и куплю тебе воду. Подождешь?
Девчонка равнодушно пожала плечами и ответила как-то холодно.
– Я всегда здесь сижу.
Ничего не сказав и непонимающе мотнув головой, я отправился к выходу. Что со мной происходило?! Еще пять минут назад мне было глубоко наплевать на весь город, а сейчас бегу наверх покупать на свои собственные деньги, воду для бездомного ребенка. Куда катится общество! Что происходит с людьми! Милиция отлавливает денежных гастролеров и лиц известной им одним национальности, а бродячего ребенка у себя под носом не замечает! Или я чего-то не понимаю, или одно из двух.
Возмущаясь и кипя, я не заметил, как очутился на поверхности. Быстрым шагом пройдя мимо газетного лотка, мимо магазина, в котором вчера собирался найти зонтик, я подошел к продуктовому. Там был огромный выбор всевозможных вод и соков. Людей тоже хватало, но я был согласен отстоять небольшую очередь. Будет время выбрать.
Миловидная продавщица обслуживала довольно быстро и сосредоточенно. Прямо передо мной парень примерно моего возраста мусолил в грязных и припухших пальцах засаленную десятку и мелкие монеты.
– Чего тебе? – спросила его продавщица, не очень-то церемонясь. – Скорее давай, люди ждут.
– «Охотника».
– Не хватает тебе на «Охотника», оно у нас по двадцать два.
– Прошу вас, девушка, – попросил я, – дайте вы ему эту бутылку, я доплачу сколько надо, время дороже.
Пришлось сделать вид, что я чертовски тороплюсь и ждать, пока они будут препираться, мне совсем некогда.
Продавщица, похоже, сама была рада такой просьбе, не хотелось портить настроение в самом начале дня. Но пиво парню, который смотрел на меня щенячьими глазами, она все-таки дала чуточку надменно.
– Что вам? – спросила она меня уже намного вежливей.
– Пепси, апельсиновый сок и минеральную воду, все в маленьких бутылках, да и пакетик тоже посчитайте.
Еще я купил шоколадку и пару аппетитных груш в другом отделе.
У выхода из магазина я встретился с тем парнем, который покупал пиво. Бутылка у него в руках уже была почти пустой, а глаза совсем остекленели. Вот у кого похмелье так похмелье…
Но что же со мной все-таки происходит?! Кидаюсь из крайности в крайность, сам себя не узнаю, или это только самое начало длинной черной полосы неудачных дней? Не хотелось бы…
Возвращался не реагируя ни на кого, даже по сторонам старался не смотреть. Какое-то свербящее чувство тоски не покидало меня, пока я снова не увидел девчонку сидевшую все на том же ящике с огнетушителями. При взгляде на нее и при мысли о том, что я не поленился для нее сделать, мне почему-то становилось немного легче. Не оттого, что я думал о себе, какой я хороший и
