замечательный, принес бедному ребенку воды, а что-то большее. Мне казалось, что я должен был это сделать, просто обязан.
Увидев меня, Лена спрыгнула с ящика и пробежала несколько метров навстречу, заулыбалась, подпрыгнула и хлопнула в ладоши. Маленький заморыш, затюканный жизнью и нищетой, сумел сохранить в душе такую искренность и доброту, что многим из нас, хоть при каком достатке и комфорте, даже и не снилось.
– Ты все-таки вернулся!
– Я же обещал.
– И тебе дали воду?!
– Ну конечно же, как ее могли мне не дать?
– Ты сильный, – вдруг сказала она, не отрывая взгляда от пластиковых бутылок. – Ты, наверное, совсем недавно умер.
– Что ты такое говоришь?! Я живой и здоровый, и умирать не собираюсь.
Она вдруг улыбнулась так по-взрослому, словно относилась ко мне как к маленькому ребенку.
– Бедненький, ты еще не знаешь, к тебе уже приходили ангелы?
– Ангелы?
– Они приходят, когда ты умираешь. Значит, к тебе они тоже не приходили. Вот и к деду Коле не пришли, и ко мне тоже не пришли. Он все говорил, что пойдет их искать.
– Ну и как, нашел?
– Не знаю, он пропал, уже давно его не видела. Наверное, нашел.
Во мне родился страх. Неестественный, дикий, животный страх. Я сжал свободную руку в кулак, да так крепко, что хрустнули суставы и мышцы заболели от напряжения, крепкие ногти впились в ладонь.
– Почему ты решила, что я умер?
– Ты же разговариваешь со мной. Значит ты такой же, как я. А я умерла, очень давно, вот столько. – Лена выставила передо мной три маленьких пальчика.
– Стой, подожди, ты хочешь сказать, что ты умерла три дня назад?
– Нет, когда спрашивают сколько тебе лет, столько годов.
– Три года назад!
– Да.
– И теперь ты вроде как призрак, что ли?
– Как и ты.
– Нет, нет, меня в призраки не записывай, я живой и здоровый и в этом более чем уверен.
– Тогда почему ты меня видишь?
– Вижу и все тут, даже потрогать могу. – В доказательство я ткнул ее пальцем в плечо. – Ну, что теперь скажешь?
Вопрос она восприняла слишком серьезно и даже отвела взгляд от бутылок с водой.
– Я же говорю, что ты еще слишком сильный и умер совсем недавно. Вот и думаешь, что жив до сих пор.
– Так не бывает. Честно говоря, я думал об этом. И вчера для этого были все основания, но теперь я точно знаю, что жив.
– Не может быть. Так не бывает.
– Бывает! – настаивал я, сам не веря в то, что говорю. – Ты воду пить будешь?
– Спрячь вот эту красную за дверью, я потом попью.
– Возьми себе, не надо ни от кого прятать.
– Если не спрятать, ее унесут! А такой бутылки мне на целый месяц хватит.
У меня в голове ведьмы справляли шабаш. Сердце билось в груди как тамтамы дикарей, и весь этот сумбур никак не хотел прийти хоть в какой-нибудь порядок.
Я сижу на платформе станции метро и разговариваю с ребенком, который умер три года назад. Мало того, я единственный, кто ее видит, а значит, я умер тоже, потому что меня вчера ударила молния! Бред! Я не могу быть призраком, ведь люди видят меня и спокойно разговаривают, меня обслуживают в магазине. Значит, я видим и осязаем. А следовательно, живой.
– Ты не живой, но еще и не мертвый. Может, ты просто стихийный дух?!
– Ты что, подслушиваешь мои мысли?
– Ты громко думаешь…
– Кто такие стихийные духи?
– Нет, ты на них не похож, ты слишком человечный. Деда мне про всех рассказывал, но я запоминала плохо. У тебя тоже должно быть какое-то название.
– А человек не подходит?
– Ты не человек, точно, я здесь столько человеков видела, ты не один из них.
– Не знаю, радоваться мне или огорчаться. У меня вся жизнь под откос валится.
– Человек тем и отличается, что способен сам выбирать себе путь.
Лена сидела, вытаращив глаза, глядя куда-то мимо меня, а я не решался повернуть голову и увидеть того, кто ответил на мой вопрос. Но это придется сделать. Это было трудным решением. Лена спрыгнула с ящика и шмыгнула за дверь, причем пройдя сквозь нее словно никакой железной створки там и не было.
Тот, кто стоял у меня за спиной, был похож на человека. Высокого, много выше меня, роста, пожилой, в строгом, очень ухоженном сером костюме-тройке. Его длинные и довольно густые волосы были зачесаны назад и лежали ровными седыми прядями, словно мокрые. Морщинистое лицо, загорелое до черноты, улыбка сдержанная, но искренняя. В руках у незнакомца изящная трость – похоже, металлическая.
Он стоял прямо, словно бывший военный вспомнил строевую подготовку, но в то же время чувствовалось, что это не военная выправка, это особая стать. Несмотря на почтительный возраст, а выглядел старик лет на восемьдесят, он создавал впечатление человека не слабого.
– А вы-то кто?
– Мое имя Сильвестр. Сразу скажу, здесь я не случайно, мне было известно об этой вашей встрече.
– Но, простите, откуда, если даже я не знал о ней.
– И я тоже не знала! – высунулась из-за двери любопытная Ленкина мордашка. – Я вообще вас обоих первый раз вижу.
– Думаю, что не имеет значения источник моей осведомленности, скажу только, что знал об этом я еще до вашего рождения, уважаемый Николай Олегович.
– А раньше сказать не могли?
– Тогда все стало бы непредсказуемым. Да и вряд ли бы вы мне
