Илион

невольный путешественник вопил, обращаясь к родной планете, к звездам, к злосчастным кольцам, к тонкому слою атмосферы, оставшемуся… тоже внизу?!. и к солнцу, что вновь явилось на западе, простирая в космос языки немеркнущего огня.

Защитное поле пока еще охраняло людей, давало возможность дышать и даже – при желании – вопить во все горло. Обитатель Парижского Кратера вконец охрип к тому времени, когда впереди показалась цель путешествия.

Собиратель бабочек всегда рисовал себе кольцо состоящим из сверкающих цилиндров, стеклянных и металлических, внутри которых постлюди веселятся, закатывают вечеринки и занимаются другими постчеловеческими делами. Но все оказалось совсем не так.

Большинство блестящих объектов, навстречу которым извивающаяся молния стремительно возносила троицу, напоминали скорее сложные антенны, чем орбитальные дома: какая-то путаница из прозрачных трубок, железных прутьев и кабелей. На концах у многих сооружений мерцали энергетические шары, а внутри у тех пульсировали черные сферы. Другие конструкции поддерживали колоссальные, в несколько квадратных миль, зеркала – их полированные поверхности посылали друг другу невесть откуда взявшиеся золотые, лазурные и тускло-белые снопы света. Мерцающие шары и обручи, выполненные, судя по их виду, из той же энергетической материи, что и таинственные приборы Атлантиды, испускали пучки рассеянных частиц и выстреливали лазерные лучи. Все это и близко не походило на картину, рожденную воображением молодого путешественника.

Планетарный горизонт слегка изогнулся, потом сильнее, точно тетива крепкого лука в руках стрелка. Солнце вновь исчезло за окоемом, и небосклон взорвался россыпью звезд, которые мало уступали по яркости пламенеющим в черной выси кольцам. Их призрачный свет изливался сквозь тысячи и тысячи миль на далекие, укрытые снегами горы Земли. На западном изгибе мира горел узкий краешек океана.

Среди нелепых устройств и зеркал плавала огромная скала; когда защитное поле еще сильнее вдавило Даэмана в подушки, когда его затылок и лопатки больно уперлись в высокую спинку, а крик оборвался сам собой от нехватки воздуха, молодой мужчина осознал, что змеящийся луч энергии заканчивается именно там – на парящем утесе, на склонах которого мерцали огни города, чьи бесчисленные стеклянные стены переливались подобно граням гигантского японского фонаря.

И вот кресла начали крутой, головокружительный спуск. Даэман ожидал, что они затормозят, но этого не произошло, и вся троица с размаху врезалась в сверкающий небоскреб высотой не менее сотни этажей. Обитатель Парижского Кратера выдавил из горла последний осипший вопль и крепко зажмурился.

Грохота битого стекла не последовало. Рокового удара и остановки тоже. Друзья плавно продолжали снижение, как если бы упали в кучу мягкого мусора. В миг столкновения крыша небоскреба изогнулась и превратилась в узкую желтоватую воронку, которая выплюнула троицу в белую комнату. Энергетический луч бесследно исчез, кресла разлетелись в разные стороны, а защитные поля полопались, точно мыльные пузыри. Собиратель бабочек проехал на животе по твердому полу, ударился о еще более жесткую стену, рикошетом отлетел к потолку и снова упал. В глазах у него потемнело, затем побагровело, затем опять потемнело. Сознание отключилось.

Я падаю!

С кресла? На Землю?

Даэман резко очнулся; тело и мозг кричали ему о том, что внизу пустота. Молодой мужчина раскрыл рот, чтобы снова завопить, и тут же захлопнул его, когда понял: он просто висит над полом; Сейви и Харман парили рядом, держа товарища за руки.

Так не бывает!

Несчастный забился в панике.

– Все в порядке, – попыталась успокоить его старуха. – Мы в условиях нулевой гравитации.

– Нулевой чего?

– Гравитации. Притяжения. Здесь невесомость. Ну-ка, надень. – Она дала ему один из респираторов, захваченных из кабины вездехода.

Кузен Ады изумленно посмотрел на свои руки, облаченные в термокожу. Оказывается, во время обморока кто-то натянул на него «умный» костюм. Стыд-то какой! Даэман снова задергался, но друзья уже сами напялили респиратор ему на лицо.

– Вообще-то эти маски создавались на случай пожара и выделения токсических газов, – пояснила старуха. – Однако и в условиях вакуума они помогают. На несколько часов.

– Какого еще вакуума?

– Города «постов» почему-то утратили атмосферу и гравитацию, – произнес Харман. – Мы уже проходили сквозь стену, пока ты был в отключке. Воздух очень разрежен: плавать можно, дышать нет.

Головная боль Даэмана усилилась. «Сквозь стену? Плавать по воздуху? Спятили они, что ли?»

– Как это можно потерять гравитацию? – сказал он вслух.

– На маленьком астероиде ее и так немного, – отозвалась Вечная Жидовка. – Полагаю, вначале постлюди поддерживали притяжение искусственным путем, с помощью силовых полей.

Молодой мужчина понятия не имел, что такое астероид, однако его это и не заботило.

– Как будем возвращаться? – выпалил горожанин и спешно прибавил: – Только я больше не сяду на эту деревянную штуковину…

Прозрачный респиратор не скрыл улыбку женщины, выбравшей для себя персиковый термокостюм.

– В ближайшее время наши кресла никуда не полетят. – Она кивнула на порхающие по комнате подушки и деревянные обломки.

– И что, ПЛ каждый раз вот так?..

По тону девяностодевятилетнего спутника Даэман догадался, что не одинок в своих страданиях.

– Может, они страстные поклонники американских горок, – усмехнулась Сейви.

– Что это такое?.. – заикнулся было кузен Ады.

– Ладно, проехали, – отмахнулась старуха и взвалила на плечи дорожный мешок, с которым не расставалась всю поездку. – Готовы к встрече с «постами»?

Проходить сквозь стену оказалось проще простого. Словно через теплый водопад.

А вот плавать по воздуху… Полчаса молодой мужчина беспорядочно размахивал конечностями, то и дело переворачиваясь вниз головой, но почти не двигаясь с места. Зато потом научился занятному трюку: отталкиваться ногами от какого-либо твердого предмета, а после лишь чуть-чуть направлять полет при помощи сложенных «чашечкой» ладоней.

Вскоре путешественники совершили неожиданное открытие. На поверку оказалось, что теплый свет, вроде бы лившийся из тысяч окон, излучали сами стекла. Одновременно наружу и вовнутрь колоссальных залов. Друзья наведались в один из таких: триста—четыреста футов в поперечнике, тысяча в высоту… Бледный рыжеватый полумрак создавал обманчивое впечатление подводного мира. Чувство усугубляли дикие растения, предлинные бурые стебли которых колыхались при малейшем ветерке подобно морским ламинариям.

В косых лучах света, струящихся из-под потолка, кружились ледяные кристаллики, будто радужная пыль в готическом соборе. Даже сквозь молекулярный слой термокожи Даэмана пробирал озноб; внутреннюю поверхность очков немедленно затянула тончайшая пленка льда.

Спустя пять минут плавающего блуждания по соединенным между собой зданиям астероида друзья наткнулись на первые трупы.

Пол устилали ковры из травы и цветов, как знакомых землянам, так и совершенно неизвестных. Однако все эти растения были мертвы, кроме бурых «ламинарий». Открытые балконы и обеденные террасы, устроенные на тонких металлических столбах, а то и попросту прилепленные к стенам, давали представление о том, что местная гравитация и раньше не отличалась особой силой («одна десятая земной, не больше», по словам старухи). Наверняка «посты» легко отталкивались от пола и взвивались аж на целую сотню футов, не нуждаясь в дополнительной опоре. На многих площадках до сих пор сохранились заиндевелые столы, опрокинутые стулья, висящие в пустоте ковры и мягкие ложа.

И еще – тела.

Сейви, брыкаясь, взлетела на одну из террас. Когда-то постлюди наслаждались тут разными кушаньями, любуясь водопадом, который стекал с балкона, расположенного четырьмя-пятью сотнями футов выше по