вмятины поменьше, и так далее.
– Ладно, проверим…
И я включаю сбрую. Тонны недвижного железа трясутся, громыхают, однако отрываются от пола и зависают в нескольких дюймах от мрамора.
– Посмотрим, справится ли медальон с такой тяжестью. – Меня не очень волнует, поймет Манмут или нет. Впихиваю ему тазер в руки. – Если корова шевельнется или кто-нибудь сунется до моего возвращения, целься и жми вот здесь. Это их остановит.
– Сказать по чести, – вмешивается робот, протягивая тросточку обратно, – у меня здесь дела, и я предпочел бы твой прибор невидимости. Можно его одолжить? Боги украли у нас кое-что важное.
– Дьявольщина! – отзываюсь я.
Голоса рокочут прямо за дверью. Отстегиваю противоударную броню и швыряю Манмуту вместе со Шлемом. Интересно, рассчитана эта штука на механизмы? Предупредить его, что на глаза Афродиты чары не действуют? А, некогда.
– Как я тебя отыщу?
– Возвращайся к озеру кальдеры в течение часа, – отвечает робот. – Я сам тебя найду.
Тут отворяется дверь, и он исчезает.
Я прислоняюсь к панцирю, обнимаю железку одной рукой (с Найтенгельзером и Патроклом было проще) и кручу диск.
В глаза ударяет солнечный свет. Под ногами золотой песок. Орфу телепортировался вместе со мной и теперь витает в десяти дюймах над пляжем. Неплохо, ведь внизу острые булыжники. Возможно ли квитнуться в твердый объект, не знаю, однако не хотелось бы проверять это именно сегодня.
Мы явились в ставку Агамемнона. Уже давно засветло, и шатры почти опустели. Над головой бурлят тяжелые тучи, однако солнце изливает свои лучи на побережье, окрашивая бока длинных черных кораблей. Ахейские стражники даже отскакивают в испуге при нашем неожиданном появлении. В сотнях ярдов от лагеря слышен гул сражения. Греки отчаянно бьются с троянцами у заградительных рвов – ручаюсь, что во главе стоит сам Ахиллес.
– Панцирь обещан богами! – ору я стражникам, которые безуспешно прячутся за собственными пиками. – Любой, кто его коснется, умрет на месте. Где Ахиллес? Вы его видели?
– А кто спрашивает? – Громадный волосатый охранник выходит вперед и поднимает копье.
Смутно припоминаю имя нахала: Гуней, предводитель эниан и перребов из Додоны. С чего это парню стоять на страже в лагере Атрида? Потом разберусь, если будет время.
Укладываю Гунея одним выстрелом тазера, перевожу взгляд на кривоногого коротышку-сержанта:
– Может,
Мужчина проворно втыкает пику в песок, опускается на одно колено и склоняет голову. Прочие хоть и не сразу, но следуют примеру начальника. Повторяю вопрос.
– Боговидный Пелид с самого рассвета сновал по берегу, будил спящих ахейцев пронзительными воплями, – откликается сержант. – После чего бросил вызов Атридам и прикончил обоих. Сейчас он в ставке, обсуждает с командирами план войны. По слухам, войны с Олимпом.
– Веди.
Уходя вслед за провожатым, я бросаю последний взгляд на Орфу: панцирь колышется над берегом, охрана уважительно косится на него и держится на расстоянии. Меня разбирает громкий смех.
Сержант удивленно оборачивается. Ну и пусть. Как объяснить ему, что впервые за девять лет я, Томас Хокенберри, свободно шагаю по долинам Илиона в собственной личине и мне хорошо?!
43
Экваториальное Кольцо
– Покушать бы! – в который раз заныл Даэман.
Еще бы: десять часов ни крошки во рту! На что это похоже?
– Должно же здесь быть хоть что-нибудь съестное, – сетовал молодой мужчина.
Отталкиваясь от случайных опор, троица плыла по безжизненному орбитальному городу. Стекла в окнах давно погасли, сделались просто прозрачными. Над горизонтом поднималась Земля. Ее мягкое сияние медленно затопляло пустые пространства с их реющими трупами, колыхающимися «ламинариями» и мертвой травой.
– Ну, хоть что-нибудь, – не унимался горожанин. – Консервы, сушеная пища… Да что угодно!
– Если и так, еда мумифицировалась вместе с людьми, – пожала плечами Сейви.
– Встретить бы сервиторов! Они бы нас накормили, – вздохнул кузен Ады и тут же понял, что сморозил глупость.
Друзья не потрудились ответить. Между тем троица забралась в густые бурые заросли. Здешний воздух наверняка не был столь разрежен, однако снимать маску и проверять это не хотелось никому. Если уж и под респиратором Даэман чуял гнилой запашок…
– Найдем факс-портал, и сразу же домой, – нахмурился рослый, сильный Харман.
Сквозь прозрачную дыхательную маску молодой спутник заметил первые морщины, наметившиеся у его глаз. Отметины времени? Еще вчера их не было…
– Вот уж не думаю, что найдете, особенно в рабочем состоянии, – возразила старуха. – К тому же после стычки с войниксами в Иерусалиме, боюсь, не только мой код занесен в черный список на уничтожение.
Недавний именинник тяжко вздохнул.
– Но ты же сама говорила: кресла-то одноразовые. Надо срочно искать другой выход… – Он печально обвел взглядом темные улицы, плавающих повсюду мумий и шевелящиеся на клумбах «ламинарии». – Знаешь, Сейви, я ведь совсем иначе представлял себе кольца.
– Я тоже, – устало призналась еврейка. – Кто бы мог подумать? Даже в мои годы человечество верило, будто огни в ночных небесах и есть сияющие города «постов».
– Кстати, что это за железки мы видели, когда летели сюда? – без особого воодушевления спросил Даэман, лишь бы отвлечься от мыслей от пустом желудке.
– Какие-нибудь ускорители частиц, – промолвила старуха. – ПЛ были просто помешаны на путешествиях во времени. Миллион приборов создает столько же малюсеньких червоточин, из которых затем получаются более крупные и стабильные. Я имею в виду те вращающиеся массы на концах у многих ускорителей.
– А громадные зеркала? – поинтересовался Харман.
– Эффект Казимира, – пояснила Сейви. – Отражение отрицательной энергии обратно в червоточину не дает ей взорваться вовнутрь и сделаться обычной черной дырой. Вот почему «посты» могли странствовать в пространственно-временном континууме, куда им угодно. Главное, чтобы туда выходил другой конец червоточины.
– Другие солнечные системы? – спросил девяностодевятилетний.
– Сомневаюсь. Насколько мне известно, здешние обитатели никогда не пытались создать космический корабль или что-либо в этом роде. Разве что населили нашу собственную систему умными, саморазвивающимися роботами, которые поставляли им астероиды для строительства небесных городов. Но это было еще до моего рождения.
– Тогда в какие же края их тянуло? – недоуменно вскинул брови Харман.
– Полагаю, из-за квантовой…
Терпение молодого мужчины лопнуло.
– Хватит!!! – заорал он. – Я голоден! Я есть хочу!
– Минутку, – перебил его спутник. – Что это там? – Он указал вперед и чуть выше.
– Лазарет, – сказала старуха.
И она оказалась права. Прокувыркавшись еще с полмили по городу, среди парящих постмертвецов, облитых подводным сиянием, троица достигла гигантского четырехугольника, прилепленного к мерцающей стене высоко над землей. Сквозь прозрачный пластик вырисовывались длинные – в сотни ярдов – ряды резервуаров с телами «старомодных» людей внутри и деловитые сервиторы (обитатель Парижского Кратера едва не расплакался от умиления), сновавшие в ярком свете зала.
– Дайте передохнуть, – взмолился Даэман, тяжело отдуваясь. – Сил моих больше нет!
И хотя старуха явно горела нетерпением заглянуть в лазарет, а взор недавнего именинника пылал
