литературное. Некоторые девушки жаловались, и Мириам, конечно. Ей более привычны старые рассказы.
— Ну, — произнес Уиндер, — в конце концов, читать можно все.
— Мой редактор хочет большего.
— У тебя есть редактор?
— Для работы с синдикатом, Джо. Что ты думаешь о последней части? «Ничто не важно в вакууме страсти, кроме страсти самой».
Он сказал:
— «Бездна» лучше, чем «вакуум».
— Бездна страсти! Ты прав, Джо, это намного лучше.
— Как прошло твое свидание с Голосом?
— Оно было очень приятным. Он очень необычный человек.
— Чем он занимается?
И тут же удар:
— Он занимается маркетингом продукции «Дженерал Моторз».
— Машины? Он продает машины! Вот это необычно!
Нина сказала:
— Я не хочу об этом говорить.
— «Бьюики»? «Понтиаки»? Старые автомобили? Или, возможно, все вместе? — иронизировал Уиндер.
— Он удивительно культурный человек, — ответила Нина. — Образованный человек. И, чтоб ты знал, он продает «Шевроле».
Уиндер чувствовал себя обессиленным. Сперва стихи, теперь это.
— Нина, я хочу у тебя спросить. Его лицо под стать голосу?
— В том, как он выглядит, нет ничего дурного.
— Не продолжай…
— Ты можешь быть такой язвой, — заметила она.
— Ты права. Еще раз извиняюсь.
— Он хочет жениться на мне.
— У него хороший вкус, — сказал Уиндер. — Он был бы полным олухом, если бы не хотел.
Короткая пауза, после которой Нина спросила:
— Это ты стрелял в спортсмена?
— Нет. Но за вопрос тебя не виню.
— Пожалуйста, не убивай никого, Джо. Я знаю твое отношение к этим вопросам, но, пожалуйста, никого не убивай.
— Я попытаюсь.
— Будет лучше прекратить разговор, — произнесла, она. — Я отключаюсь.
— Эй, я плачу деньги.
— Тебе действительно понравилось стихотворение?
— Это было необычно, Нина. Я очень горд.
Он мог бы сказать, что получил удовольствие.
— Будут какие-нибудь еще предложения? — спросила она.
— Ну, в строке про сосок.
— Да. «Ресницы порхают по моему соску».
— Образ очень хороший, — сказал Уиндер, — но звучит так, как будто у тебя только один. Сосок я имею в виду.
— Хмм, — произнесла сказала Нина. — Хорошая мысль.
— А так все просто великолепно.
— Спасибо, Джо, — сказала она. — Спасибо за все.
31
Джо Уиндер держал Керри в своих объятиях и размышлял, почему женщины, которых он любил, были всегда на ступень или две выше него.
— Так что ты планируешь? — спросил он.
Она пошевелилась, но не ответила. Он чувствовал на своей груди ее шелковистую теплую щеку. Когда же он, наконец, научится затыкаться и наслаждаться моментом?
— Керри, я знаю, что ты не спишь.
Ее глаза открылись. Даже в темноте он чувствовал ее прозрачный взгляд.
— Из всех мужчин, с которыми я была, — сказала Керри, — ты единственный, который хочет разговаривать после любви.
— Ты вдохновляешь меня, вот и все.
— Ты в состоянии? — она подняла руку. — У меня были галлюцинации, или мы все же разбомбили эту бетономешалку?
Уиндер произнес:
— Я нервничаю, как черт. Я прокрутил в голове всю сцену.
Она сказала, чтобы он перестал волноваться и заснул.
— Что самое плохое из того, что может случиться? Тюрьма — это одно. Смерть — другое.
Керри перевернулась на живот.
— Чему ты улыбаешься? — спросил Уиндер.
— Все получится. Я верю в тебя.
— Но ты что-то замышляешь.
— Джо, у меня есть единственный шанс.
— Чего?
— Пения. Я имею в виду, настоящего пения. Я тебя не придавила?
— О нет, ты легка, как перышко.
— Ты задница…
Они целовались, как вдруг что-то заставило его отпрянуть назад и сказать:
— Извини, что я втравил тебя в эти неприятности.
— Какие неприятности? И к тому же, то, что ты делаешь — это честно. Даже если это слегка сумасшествие.
— Ты говоришь об уголовных преступлениях?
— Конечно, — отозвалась Керри. — Но твои мотивы абсолютно чисты и неопровержимы. Я буду поддерживать тебя, Джо.
— Не исключено реальное помешательство, — сказал он. — Как подумаю о Кингсбэри и этой чертовой трассе для гольфа, так у меня сразу шумит в голове.
— Какого рода шумы?
— Как гидравлический пресс.
Чувствовалось, что Керри обеспокоена, хотя он не мог ее винить.
— Это еще связано и с моим стариком, — произнес он.
— Не думай об этом так много, Джо.
— Мне бы было легче, если бы Губернатор был здесь. Я бы знал, что не я один ненормальный.
— Я видела сон о нем, — сказала она тихо. — Мне снилось, что он ворвался в тюрьму и убил того человека… как его имя?
— Марк Чэпмэн, — произнес Уиндер. — Марк Дэвид Чэпмэн.
Она услышала печаль в его ответе, глубокую печаль. Но она не помнила всех деталей.
— Джо, мне было только 14, когда это случилось.
— Да, конечно…
— К тому же, у меня никогда не было памяти на имена. Освальд, Сайрон, Хинкли — в этих именах легко
