на еще одном стуле лежало ее платье. Девочка даже задохнулась от возмущения. Путаясь в одеяле, она торопливо подбежала к платью и стала поспешно одеваться, после чего с кулаками бросилась на мальчишку.
Володя за предыдущий день так утомился, что заснул, едва только опустился на стул, хотя до этого честно хотел понаблюдать за пациенткой. Разбудили его самым неожиданным образом, заехав полотенцем по макушке, а потом набросившись на него с кулаками. Володя опрокинул стул и отчаянно заморгал, пытаясь сообразить кто здесь и что вообще случилось. Откатившись в сторону, он перехватил новые удары и с удивлением обнаружил ту самую девчонку, которую притащил домой и которая теперь, что-то гневно крича, пыталась отколотить его своими кулачками. Мальчик перехватил ее, завернул ей руки за спину и прижал к себе. Та дернулась пару раз, но поняв, что противник сильнее, вырываться перестала, но кричать нет. Володя не настолько понимал язык, чтобы разобраться, что она кричит, уловил только что-то про платье, про кровать, про… Сообразив, наконец, что так возмутило девчонку, он покраснел, а потом расхохотался. Не удержался и даже сам растерялся и от неожиданности замолчал. С момента смерти родителей он никогда так не смеялся… Последний раз когда они с сестрой подрались. Она так же вот кидалась на него с кулаками. Правда, он тогда был меньше, чем сейчас и досталось уму сильно.
Девочка, кажется, никак не ожидала такой реакции и растерянно замолчала. Потом воспользовавшись тем, что захват ослаб, вырвалась на свободу, но тут же села прямо на пол – задор пропал и теперь дала себя знать слабость от болезни и голода.
– Ну, – Мальчик поднялся. – Я рад, что с тобой все в порядке, а сейчас мы отправимся есть. Однако платье придется снять – оно еще не высохло, я его только вчера постирал.
Девочка растерянно моргнула, не понимая, о чем ей говорят. Володя вздохнул и, подбирая слова, попытался перевести. Та сжалась и испуганно заморгала – похоже, сказал что-то не то. Володя вздохнул и раскрыл шкаф, достал свои самые маленькие брюки, рубашку, куртку и все это швырнул на кровать. Потом ткнул ей в платье.
– Пе-ре-о-де-вай-ся.
Девочка растерянно моргнула, встала и подошла к кровати. Мальчик взял ее за руку и заставил пощупать платье.
– Мокрое. – Потом махнул на улицу. – Там холодно. Выйдешь – снова заболеешь. Лечить больше не буду. – Слов не хватало, часто приходилось останавливаться, чтобы подобрать нужное. Видно, что девочка понимала его с трудом, но все же понимала. Мальчик снова ткнул в одежду на кровате, на ее платье и вышел готовить завтрак.
Когда через полчаса он вернулся, то обнаружил девочку, растярян7но стоявшую посреди комнаты в длинных брюках, собранный в гармошку у колен, чтобы ноги все-таки вылезли из брючин, а вот рукава рубашки держаться никак не хотели и волочились по полу. Володя, при виде этой картины, снова рассмеялся, но на этот раз останавливаться не стал, просто из нижнего ящика шкафа достал моток веревки, сел на стул и пододвинул к себе девочку. Та возмущенно дернулась, но тут же под его строгим взглядом угомонилась. Володя размотал веревку, достал нож и быстро нарезал несколько кусков, которыми и принялся подвязывать штанины, чтобы не падал, рукава. Закончив, он отодвинул девочку подальше и оглядел дело своих рук.
– Да-а. Ладно, что-нибудь придумаем. Так, а почему босиком? Хотя понятно почему… – мальчик достал пару обычных носков и пару шерстяных, все это натянул на девочку и заставил ее обуться в его ботинки, в которых она и утонула. Да, он маленький, но все же больше семилетней девчонки, а обуви меньшего размера ему не дали. Больше – сколько угодно, а меньше нет. В конце концов, на Базе были уверены, что он будет расти, но никак не уменьшаться, а на такую вот гостью никто не рассчитывал. Вздохнув, Володя укутал ее сначала в платок, потом натянул ей крутку и снова подвязал рукава, надел ей шерстяную шапочку. В таком виде и вынес на улицу, поскольку несчастный ребенок в этом наряде не смог сделать и шага. Вот еще головная боль – во что ее тут одевать? А платье мало того, что не высохло, так еще и изорвано все, как и ее теплая зимняя курточка. Не рассчитывал никто, что в этих вещах будут по лесу бегать.
Девочка вертелась на руках как юла, пытаясь все рассмотреть вокруг. Володя с трудом донес ее до кухни, где в плите уже вовсю горел огонь, двойные же стенки купола с прослойкой из воздуха хорошо удерживали тепло. Мальчик снял с нежданной гостьи теплую куртку, а вот платок разматывать не стал и с облегчением усадил ее на стул.
– Сиди.
– А где мама?
Мальчик замер. По правде говоря, он надеялся, что этот вопрос возникнет позже. Его теперешних знаний языка не хватит, чтобы все объяснить и утешить. Но и не отвечать нельзя. Он вздохнул, пододвинул второй стул и сел рядом, пытаясь подобрать нужные слова, но словарного запаса категорически не хватало. Он сердито махнул рукой, встал и вытащил из шкафа сумку, которая была у женщины, положил ее на стол и сел рядом.
Девочка растерянно потрогала ее.
– Мамина…
– Я не успел спасти… Волки… Она защитила тебя…
Слова «волк» в его словарном запасе не было и пришлось назвать зверя по-русски, изобразив зверя.
– Волки? – переспросила девочка.
Не уверенный, что правильно понял, мальчик кивнул.
– Ее нет больше, – пробормотал Володя, понимая, что говорит не так и не то, но не в силах сказать что-то другого – всё-таки простое наблюдение за поведением людей давала мало информации по языку. Точнее слов-то он уже выучил много, а вот их перевода не знал, не мог еще соотнести слово и следующее за ним действие. О чем-то догадывался, о чем-то подсказывал лингвоанализатор. В результате словарный запас из трехсот слов – разговор на уровне племени тумбо-юмбо вести можно, а вот рассказать о чем-то значимом нет.
Девочка затихла, сжавшись на стуле. Мальчик обнял ее за плечи и прижал к себе.
– У меня тоже нет мамы… и папы.
Ребенок вдруг прижался к нему и заревел. Володя плакать не мешал, ласково поглаживая девочку по голове. Наконец она затихла, но отстраняться не стала – сидела, хлюпая носом, но не пыталась бежать. И то слава богу, мальчик опасался гораздо худшей реакции, а объяснить он ничего не смог.
– А ты кто? – вдруг спросила она.
– Прохожий, – только и смог ответить со своим знанием языка.
Девочка слабо улыбнулась, похоже, сам того не зная, он сказал что-то очень веселое.
– А сейчас мы будем кушать, – попытался объяснить он путая русские слова и местные. Девочка, похоже, поняла и недоуменно огляделась, спрыгнула со стула и подошла к плите. Володя облегченно вздохнул, радуясь детской непосредственности: увидела новое и о слезах забыла и о смерти матери. Понятно, что об этом она будет еще вспоминать, но сейчас новая и необычная обстановка вокруг завладела ею целиком.
Мальчик достал перловку, залил в котелок воду и поставил его на плиту, закрыв отверстие конфорке, подбросил дров, закрыл дверку и прислушался в гудению, раздавшееся из плиты… и еле успел перехватить руку неугомонной девчонки, которой захотелось потрогать вытяжную трубу. Она хоть и была сделана из огнеупорного пластика, но нагревалась ничуть не хуже железной.
– Бо-бо. Больно будет. – Володя жестами изобразил, что будет, если кто-то попытается дотронуться до трубы: протянул руку, сделал вид, что дотронулся и запрыгал, тряся рукой, якобы от боли. Девочка расхохоталась, захлопала в ладоши, Володя же обиделся, он что, тут клоуна изображает? Но тут же обругал себя, нашел на кого обижаться. И кто тут старший в этом случае? Однако эта девчонка по своему вредному характеру очень уж напоминала его сестру, с которой он дрался чуть ли не больше. Чем с мальчишками в школе… еще в том счастливое время, когда он ходил в обычную школу и у него были родители и была сестра.
Непонятно каким образом, но девочка уловила изменение настроение своего собеседника, подошла к нему и заглянула в лицо.
