Витто откинул голову назад и развел руки в стороны.
— Убей его! — рявкнул я, убирая щит.
— ГОСПОДИН! — взревел Витто, заглушая все остальные голоса в пещере, и я услышал в его голосе не только физическую мощь, но и магическую силу.
Только доли мгновения не хватило Рамиресу для того, чтобы перекинуть меч в левую руку, высвободив правую для разряда зеленого огня, но за это время вампир успел опустить руки, перекрестив их перед собой и прошипев несколько слов на незнакомом мне языке. Комок зеленого огня разбился об эту преграду, хотя капли его все-таки коснулись рук Витто и выжгли на коже здоровенные обугленные язвы.
— Черт! — выругался Рамирес.
Но времени на ответ я тратить не стал.
Я всей кожей ощущал это. Ощущал энергию, сгустившуюся на полу пещеры перед белым троном. Не взрывчатую магию, но сильную, пульсация которой проникала до костей. Мгновением спустя я узнал ее. Слабое, угасающее эхо такой же я слышал несколько месяцев назад в той пещере, в Нью-Мехико.
Послышалось низкое гудение. Потом к нему добавилось еще одно. И еще. А потом в воздухе перед троном возник вихрь. Пару секунд он вращался, потом застыл, превратившись в висящий на высоте нескольких дюймов от пола продолговатый диск непроглядной тьмы. Он словно раздвинул пространство пещеры, и в Провал выплеснулся из него влажный, ледяной, пахнущий плесенью воздух Небывальщины.
Мгновением спустя в проходе что-то шевельнулось, и из него выпрыгнул вурдалак.
Ну, я назвал его вурдалаком. Однако при всем сходстве с вурдалаком он словно явился из другой эпохи. Ну, знаете, это как наскальные рисунки времен последнего ледникового периода — большая часть изображенных на них животных нам знакома, только ростом они больше нынешних, мускулистее, у многих видна лишняя пара клыков, или рогов, и бока покрыты броней.
Эта тварь была того же порядка. Восьми футов роста, размах его сутулых плеч напоминал больше гориллу, чем гиену или бабуина, на которых смахивают обычные вурдалаки. От последних его отличали также костяные пластины на скулах и более массивная нижняя челюсть. И вообще, черты его казались гипертрофированными подобиями черт тех тварей, с какими я уже имел дело в прошлом. Зазубренные роговые пластины на кулачищах позволяли ему крушить и мозжить не менее эффективно, чем рвать и кусать. И еще: надбровные дуги он имел такие выступающие, что глаза под ними только угадывались по блеску.
Вурдалак пригнулся и одним прыжком одолел добрых двадцать футов, приземлившись с таким рыком, что я ощутил неприятную слабость в коленях.
А из прохода тем временем выпрыгивали все новые. Десять. Двадцать. И поток их все не иссякал.
— Блин-тарарам, — прошептал я.
Рамирес шумно сглотнул у меня над ухом.
— Эх, — произнес он. — Так, девственником, и помру.
Витто испустил омерзительный, полный садистской радости смешок.
— Наконец-то! — взвыл он. Черт, он даже сплясал чечетку от радости. — Наконец-то конец этому маскараду! Убейте их! Всех убейте!
Не знаю, кто завизжал первым, вампир или невольница, но этот визг подхватили остальные, и вурдалаки, обезумев от жажды крови, ринулись вперед, не разбирая дороги.
Я убрал щит и всю энергию, что накачал в жезл. Ни то, ни другое не помогло бы мне спастись из этой адской бойни, в которую вот-вот готова была превратиться пещера.
— Вот теперь да, — выдохнул я. — Это западло — так западло.
Глава ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
— Так я и знал, — буркнул Рамирес. — С самого начала подстава.
Он повернулся ко мне и вдруг выпучил глаза. Только тут я сообразил, что скалю зубы в улыбке как безумный.
— Так и есть, — ответил я. — Она самая.
Мне доводилось видеть, как открывают проход в Небывальщину настоящие профессионалы. Младшая из Летних Королев Сидхе делала это так мастерски, что вы и не замечали этого, пока переход не возникал перед вами. Я видел как делал это Коул — так небрежно, словно занавеску отодвигал, да и переход оставался при этом почти незаметным и исчезал спустя несколько секунд, оставляя за собой лишь тот же влажный запах, который наполнял сейчас пещеру.
Я так не умею.
Но я умею делать это почти так же быстро и почти так же эффективно.
Не обращая внимания на разбегавшихся по пещере вурдалаков, я резко повернулся и ринулся в самую гущу вампиров.
— Уходи! — крикнул Рамирес. — Я все равно не могу бежать. Я их задержу, уходи!
— Возьми себя в руки и прикрывай меня со спины! — рявкнул я.
Я снова сконцентрировался, перехватив посох в правую руку. Руны на нем снова ожили, и я поднял его, нацелив концом в воздух в четырех футах над полом пещеры. Потом разом высвободил энергию и выкрикнул: — Aparturum!
Яростный ало-золотой свет заструился вдоль деревянного посоха, разрывая ткань реальности. Я повел посохом слева направо, прочертив в воздухе огненную линию — и спустя мгновение она начала расползаться, как разбегается огонь по занавеске, оставив за собой проем из Провала Рейтов в Небывальщину.
В проеме маячил какой-то очень морозный лесной пейзаж. Сквозь деревья пробивался серебристый лунный свет, и ледяной ветер гнал к нам в пещеру вихри рыхлого снега, мгновенно таявшего и превращавшегося в прозрачную, пусть и холодную желеобразную массу — эктоплазму, материю потустороннего мира.
В снежных вихрях шевельнулись тени, а потом из проема вынырнул мой брат с саблей в одной руке и обрезом в другой. Одежда его причудливым образом сочетала байкерский кожаный прикид и самую что есть настоящую кольчугу. Длинные черные волосы он собрал в хвост, и глаза его горели от возбуждения.
— Гарри!
— Не спеши! — рявкнул я ему. — У нас тут не кризис и не…
— Остальные сей… — берегись!
Я повернулся и увидел, как один из вурдалаков взмывает в воздух и летит прямо на меня, выставив перед собой все свои когти.
Рамирес вскрикнул и метнул в тварь очередной зеленый заряд. Вурдалак напоролся на него в верхней точке траектории, и огонь прожег у того в животе дырку размером с мусорный бак.
Вурдалак приземлился, разбрызгивая кровь и ненависть. Впрочем, хотя его ноги почти ему не повиновались, он еще пытался драться.
Я отпрыгнул — точнее, попытался отпрыгнуть. Отворять проход в Небывальщину не то, чтобы очень сложно, но и не легко, и с учетом этого и имевшего место перед этим махалова
