— Добро пожаловать, леди и джентльмены, — объявил я, — в боулинг для вампиров!
К некоторому моему смущению со стороны собравшихся Рейтов послышались смех и одобрительные хлопки. Я снова прикрылся щитом — на этот раз переливавшейся серебристо-голубыми сполохами полусферой — и оглянулся посмотреть, как там Рамирес.
Я сделал это очень вовремя: Мадригал, истекавший кровью из нескольких огнестрельных ран, тем не менее наседал на Рамиреса, высоко подняв в воздух свою пику. Рамирес припал на колено: похоже, раненая нога не выдерживала его веса. На моих глазах он отшвырнул в сторону разряженный пистолет и изготовил новый заряд разрушительного изумрудного огня.
Мадригал издевательски рассмеялся, и я увидел в его глазах холодный, металлический блеск демонического Голода. Его ленты-обереги снова заискрились золотом, и он ринулся вперед.
— Рамирес! — заорал я.
Мадригал замахнулся пикой.
Рамирес метнул заряд энергии в последней, отчаянной попытке — и тот, промахнувшись мимо Мадригала, ударил в каменный пол у его ног.
Кусок камня размером со здоровую ванну вспыхнул на мгновение зеленым сиянием, а потом рассыпался в пыль, столь тонкую, что разглядеть отдельные пылинки невооруженным глазом не смог бы даже я.
Подобно тому, как мое боевое обучение не принимало в расчет прыжки в стиле кун-фу, только высотой в дюжину футов, полагаю, Мадригал тоже не слишком готовился к ситуации, когда твердый пол под его ногами внезапно превращается в озеро почти лишенной сцепления пыли. Он пронзительно взвизгнул и, беспорядочно размахивая руками и ногами плюхнулся в яму. Я видел, как вращаются шестеренки у него в голове, пытаясь понять, что случилось, и как, черт возьми, ему оттуда выбраться.
Рамирес бросил взгляд через плечо.
— Гарри! — рявкнул он.
Пальцы правой руки отчаянно кололо. Я поднял руку и с усилием стиснул их в кулак. Слушались они меня неважно, но для работы с перстнями достаточно.
— Ну!
Мадригал, наконец, сориентировался. Он перекатился к стенке выбоины, оставленной в полу Рамиресовым заклятием, и, опершись на свою пику, с трудом поднялся на ноги.
Но еще прежде Рамирес молниеносным движением выхватил из ножен серебряный меч Стража, прорубающийся сквозь любое заклятие. Охнув от боли, он все же наступил на раненую ногу и дважды, из стороны в стону полоснул клинком в воздухе перед Мадригалом. Отбить удар пикой тот не мог, поскольку опирался на нее всем весом.
Дважды послышался короткий сухой хруст, и толстое деревянное древко распалось на три куска. Это само по себе говорило о невероятно острой кромке клинка. Люччо знала свое дело. Впрочем, этот ущерб можно считать побочным.
Клинок Стража легко, самым концом чиркнул по запястьям Мадригала.
Черные ленты, которыми были перебинтованы запястья, внезапно вспыхнули ярким огнем — особенно ярко полыхали письмена, словно их вышили магниевой нитью. Любой оберег, рассчитанный на то, чтобы противостоять полноценной, без дураков, магии, аккумулирует в себе довольно много той или иной энергии. Клинок Рамиреса всего лишь высвободил ее.
Мадригал бросил взгляд на пожирающий его руки огонь и пронзительно заверещал.
Я чуть пригнулся, стиснул кулак сильнее, прищурился и усилием воли высвободил всю энергию моих перстней до последней капли — все, что оставалось в них после нападения вурдалаков, и то, что я успел добавить в них с тех пор.
Струя невидимой энергии ударила Мадригала в живот снизу вверх. Размахивая горящими руками, он огненной кометой перелетел через толпу Рейтов и со зловещим хрустом впечатался в каменную стену пещеры.
Изломанное до неузнаваемости, окровавленное тело рухнуло на пол и не подавало признаков жизни.
— Что ж, — прорычал я. — Один-ноль в пользу чародеев.
Я повернулся к Вито — тот только теперь выбрался из груды невезучих Скави, Мальвора и вяло реагировавших на происходящее невольников. Он выпрямился, держа в руке шпагу.
Я смотрел на него сквозь светящийся купол. У меня над ухом охнули, и Рамирес стал рядом со мной, держа в одной руке окропленный розовой кровью Мадригала меч, а другой опираясь на посох: раненая нога давала о себе знать. Не убирая защитного купола, я подобрал свой жезл и подкачал в него энергии. Новый оберег требовал от меня больше сил, и я начинал уставать — но делать все равно ничего не оставалось, кроме как довершить начатое.
Пещера наполнилась шорохом и шарканьем. Вампиры повставали на ноги и подходили ближе к барьеру из невольников, чтобы лучше видеть развязку. В толпе оживленно перешептывались. Тетка Витто стояла недалеко от него, прижав руку к горлу — но взгляд ее оставался внимательным, оценивающим. Краем глаза я разглядел силуэт Лары — она подалась вперед, заглядывая поверх головы стоявшей перед ней невольницы, в которой я узнал Жюстину. Лара жадно, нетерпеливо облизывала губы; глаза ее голодно сияли.
От этого зрелища меня начало мутить, но мне кажется, я начал понимать, что с ними происходит.
Смерть приходит к вампирам не быстро — но когда приходит, забирает тех, которые могли бы еще жить и жить. При всем неестественном магнетизме вампиров Белой Коллегии, столь прекрасных внешне и столь извращенных внутри, при всей их способности подарить тебе величайшее наслаждение в твоей жизни, даже ценой этой самой жизни — при всем этом сами они тоже чувствительны к этому магнетизму.
В конце концов, они как обычные зеваки любят поглазеть на смерть. Они видят смесь ужаса и восторга на лицах тех, кого они убивают. Они питаются эмоциями, высасывая чужую жизнь, но никогда не забывая о том, что рано или поздно с ними случится то же самое. Что придет день или ночь, и настанет их очередь встретиться с костлявой, и они падут точно так же, как делали это снова и снова их жертвы.
Смерть уже забрала Мадригала Рейта. И очень скоро заберет Витто Мальвора. И всем до одного вампирам Белой Коллегии не терпелось увидеть, как это случится, как это коснется их, по поразит на этот раз кого-то другого.
Словами не описать, как им не хватает смирительных рубашек.
Психи ненормальные.
Я выкинул это из головы. Я еще не довершил начатое.
— Ладно, — буркнул я Рамиресу. — Готов?
Он оскалился в свирепой улыбке.
— Поехали!
Витто Мальвора, последний оставшийся в живых из убийц Анны, спокойно смотрел на меня побелевшими от Голода глазами. Мне показалось, что для человека, стоящего перед готовыми вот-вот убить его разъяренными чародеями, вид у него не слишком чтобы испуганный.
Да что там, вид он имел, скорее… довольный?
Ох, блин!
