огонь обрушился на него — и все же он отпрянул в сторону в отчаянной попытке увернуться. При этом он оказался в точке, дававшей ему возможность прямого выстрела в нас мимо хорошо видимого защитного Родригесова облака, и рука его мгновенно метнулась к поясу и сорвала с него один из метательных ножей.
Будь он смертным, он бы впустую тратил время и силы. Начнем с того, что метательные ножи в реальном бою почти бесполезны — это только в кино или ТВ каждый раз, когда кто-то бросает нож, это кого-то убивает. Ш-шуххх! — и он уже торчит по рукоять в чьей-то груди, прямехонько в сердце. Или глюп! — и он погружается в горло несчастной жертвы, которая, конечно же, сразу умирает. Настоящим ножом трудно убить, если только метнувшему его отчаянно не повезет. Настоящий нож, даже если попадет как надо, острием, как правило наносит несмертельные, хотя и болезненные раны.
Но, конечно, когда настоящие люди бросают настоящие ножи, они не сообщают им скорости двести миль в час. И у большинства не имелось возможности попрактиковаться в этом на протяжении нескольких столетий.
Нож блеснул на лету, и если бы я не выставил вперед плечо, спрятав за него лицо, он вполне мог бы угодить в мою незащищенную шею и убить меня. Вместо этого острие его ударило под углом в заговоренную кожу ветровки, и он, описав в воздухе дугу, звякнул об пол.
Витто упал и перекатился, приглушенно вскрикнув от боли. Левая нога его горела до колена, но он не терял самообладания и продолжал кататься по каменному полу, сбивая пламя. Собственно, это спасло его от моего следующего разряда. Струя пламени промахнулась на какой-то фут и, ударив в тонкую завесу водопада за троном, мгновенно превратила ее в пар. Рядом со мной Рамирес выпустил новый заряд зеленой слизи.
— Гарри! — заорал Рамирес.
Я повернул голову и увидел Мадригала, несущегося к нам со своей пикой в руке. Рамирес метнул в него порцию своего зеленого света, но та разбилась о невидимый барьер в футе от его тела. Письмена на черных лентах, повязанных у Мадригала на запястьях, вспыхнули золотистым сиянием. Что ж, все ясно. Рамирес выпалил еще раз — снова впустую.
— У него оберег, — крикнул Рамирес.
— Назад! — рявкнул я: с другой стороны на нас набегал уже Витто. На бегу он успел перезарядить свой пистолет, выкинув пустую обойму и сунув в него новую. Я поднял руку с браслетом-оберегом, изготовил его — и помедлил долю секунды, чтобы точно угадать со временем.
Рука Витто вскинулась вверх, и он открыл огонь.
Я выставил защитное поле в самое последнее мгновение — плоскостью, перпендикулярной полу. Рамирес успел нырнуть за него, укрываясь от выстрелов. Двадцать или тридцать пуль, выбив из невидимого барьера снопы искр, отрикошетили более-менее в нужном мне направлении — в сторону Мадригала Рейта и его магической обороны.
Хитроумные ленты на его запястьях, похоже, все-таки не предназначались для защиты от физических тел: одна из пуль с противным чмоканьем прошила ему бедро, выбросив в воздух облачко бледно-розовой крови. Он взвизгнул и пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах.
— Опускай! — крикнул мне Рамирес. Рука его метнулась к пистолету, и он выхватил его прежде, чем Мадригал успел опомниться.
Я чуть сдвинул щит, открыв Рамиресу окно для стрельбы, сделал пару шагов в сторону, уводя за собой Витто, а потом превратил поверхность щита из прозрачной в зеркальную.
Пистолет Рамиреса загрохотал у меня над ухом — не беспорядочным визгом стрельбы наугад, но одиночными, выверенными выстрелами.
Витто отреагировал на стрельбу и внезапно возникшую перед ним зеркальную стену размером десять на восемь футов вспышкой бешеной ярости. Он швырнул разряженный пистолет в непонятно откуда взявшуюся и набегающую на него фигуру прежде, чем до него дошло, что это лишь его собственное отражение. Тяжелый пистолет ударился о щит с такой силой, что металл не выдержал, и он разлетелся на куски.
Витто сбавил скорость и вытаращил глаза. Я не могу винить его в этом. Я бы и сам сдурел, если бы мой соперник внезапно превратил открытое пространство в стену хореографической студии.
И тут он снова ринулся вперед и сделал нечто такое, чего я не ожидал. Он оттолкнулся от пола и, взмыв в воздух футов на десять или двенадцать, перемахнул через верхнюю кромку моего щита, а когда приземлился, в обеих руках у него блестело по ножу. Я успел еще выбросить вперед правую руку в отчаянной попытке отбить нож. Лезвие его плашмя ударило меня по руке выше запястья, где ее защищал рукав ветровки — и это хорошо. Гораздо хуже то, что рукоять ножа с силой врезала мне по запястью, и рука мгновенно онемела. Второй нож со свистом разрезал воздух у меня над ухом, промахнувшись на какой-то дюйм.
— Madre de Dios! — выдохнул Карлос.
Жезл выпал из моих онемевших пальцев.
Я выругался и отпрянул в сторону: Витто приземлился, и шпага его, вылетев из ножен, метнулась параллельно земле, целясь мне в горло. Черт. Мое тактическое мышление ограничено двумя измерениями… возможно, это его вели в заблуждение особенности спортплощадки, на которой мы сражались. Второй нож, как выяснилось, не попал в меня не потому, что Витто промахнулся — рукоять его торчала теперь из правой икры Рамиреса.
Пальцы мои почти не двигались, что не давало мне возможности использовать энергию перстней. Я убрал щит — в рукопашном бою он только сковывал мои движения. При малейшей возможности я, конечно, выставил бы его снова между мной и Витто, только тот, похоже, не собирался давать мне такой возможности. Он сделал молниеносный выпад, целясь мне в живот, и мне пришлось отскочить на пару шагов назад, чтобы успеть парировать его зажатым в левой руке посохом.
Шансов одолеть Витто в фехтовании у меня не было. Даже если классом он не превосходил меня, наивно рассчитывать на победу, когда ты вооружен деревянным посохом, а твой соперник — шпагой. Стоило бы мне попытаться, и мне пришлось бы пятиться от него кругами, пока я не оступился бы, а он отсек бы мне несколько пальцев и прикончил. Ну, или он выманил бы меня куда-нибудь подальше от Рамиреса на время, достаточное, чтобы расправиться с нами по одиночке. Разить его магией я не мог — он приплясывал спиной к толпе вампиров и прикрывавших их своими телами невольников. С учетом стремительности его движений, любой мой пущенный в него заряд мог промахнуться и убить всех, оказавшихся на его пути.
И оторвать взгляда от Витто я тоже не мог ни на секунду; мне оставалось только надеяться на то, что Рамирес держится в поединке с Мадригалом. Мне позарез нужны были время и пространство для маневра. Я накачал в посох воли, Адского Огня и выкрикнул: —
Энергия выплеснулась из посоха широкой волной. Она сбила Витто с ног и швырнула назад, на коренастого невольника с аккуратно подстриженной треугольной бородкой. Почти сразу за этим волна догнала самого невольника, а также тех, кто находился по обе стороны от него. Они полетели на второй ряд коленопреклоненных невольников, и уже все вместе они обрушились на стоявшую за ними у стены толпу вампиров, вызвав хор удивленных и возмущенных возгласов.
Ко времени, когда волна докатилась до невольников, энергия ее заметно ослабла. Я умею отвешивать плюхи и посильнее этой. Впрочем, Витто хватило и этого, и он — кстати, нога его продолжала еще гореть — запутался в куче-мале из невольников и придворных.
