В этот момент с другого конца деревни подъехал полицейский автомобиль и остановился рядом. Из него вывалился толстый здоровяк в синем форменном кителе с тремя сержантскими нашивками. Он протиснулся сквозь толпу и исчез.
— Ну вот и кавалерия прискакала, — сказала женщина.
— Он что, не отсюда? — спросил Кассен.
— В Корбридже нет полицейского участка. Его зовут Броди, сержант Лэклен Броди, и приезжает он из Данхилла. — В ее голосе прозвучали нотки раздражения.
— Особенной любовью он здесь, кажется, не пользуется?
— Больше всего Лэклен любит поймать в субботу вечером двух-трех пьяных и избить их до полусмерти. Вы же видели, какой это шкаф, и свою силу он любит показывать всем и каждому. Вы, кажется, католик?
— Боюсь, что да.
— Тогда вы для него просто антихрист. Сам-то он — баптист, а они даже музыку считают греховной. Не говоря уже о том, что он у них вроде старшего, читает молитвенные книги.
Из толпы вышел рабочий в шлеме и оранжевой куртке. Его мокрое лицо было измазано грязью. Он прислонился к стене и сказал:
— Плохи дела там, внизу.
— А что такое? — встрепенулась женщина.
— Один из наших застрял. Стена рухнула. Мы сделали все, что могли, но там слишком тесно и работать практически невозможно. И вода поднимается. — Он посмотрел на Кассена.
— Вы, случайно, не католик?
— Да.
Мужчина взял его за руку.
— Меня зовут Хади. Я тут бригадир. Тот человек внизу — из Глазго, но сам он итальянец, Джино Тизини. Он думает, что погибнет, и все время просит меня привести священника. Вы не могли бы спуститься к нему, святой отец?
— Естественно, — ответил Кассен, не задумываясь, и передал женщине свою сумку.
— Не могли бы вы присмотреть за моими вещами?
— Конечно, святой отец.
Он последовал за Хади через толпу к яме, в которую вела подвальная лестница. Сержант Броди отгонял от ее края зевак.
— Это еще что?
— Пропустите его! — крикнул Хади. — Это священник.
В глазах Броди вспыхнула злоба, которую невозможно было не заметить. Как когда-то в Белфасте, подумал Кассен.
— Я вас не знаю, — сказал Броди, схватив его за руку.
— Меня зовут Фэллоун. Я ехал на автобусе в Глазго, — спокойно ответил Кассен.
Он схватил полицейского за запястье и ослабил его хватку на собственной руке. Лицо Броди перекосилось от боли, Кассен оттолкнул его в сторону и начал спускаться по ступеням вниз. Через минуту он уже стоял по колено в воде и должен был пригибаться, следуя за Хади по проходу. Шахтерская лампа еле- еле освещала нагромождение обрушившихся балок и стен. Когда они приблизились к какой-то щели, оттуда вылезли двое совершенно мокрых мужчин, еле стоявших на ногах от усталости.
— Ничего не выходит, — выдохнул один из них. — Через пару минут вода накроет его с головой.
Хади протиснулся мимо них, за ним Кассен. Из темноты показалось бледное лицо Джино Тизини. Кассен оперся было о стену, но от нее тут же оторвались несколько кирпичей и толстая доска.
— Осторожно! — крикнул Хади. — Все это может рухнуть, как карточный домик.
Тизини выжал из себя улыбку.
— Позвольте исповедаться, святой отец. Много времени это не займет.
— На это вообще нет времени. Давайте-ка лучше попытаемся вас отсюда вытащить, — сказал Кассен.
Вода начала вдруг прибывать еще быстрее, она стала заливать лицо Тизини, и он закричал. Кассен склонился над ним и приподнял голову над водой.
Хади ощупывал что-то руками внизу.
— Здесь все размыло. Не могу вытащить только одну балку, которая торчит в стене. А если нажать, то все это свалится на наши головы.
— А если вы этого не сделаете, то самое большее через две минуты он захлебнется, — ответил Кассен.
— Святой отец, вам тоже может не поздоровиться, — предупредил его Хади.
— И вам. Так что давайте жмите!
— Святой отец! — закричал Тизини. — Дайте мне отпущение грехов!
Кассен проговорил твердым голосом:
— Да простит тебе Господь наш Иисус Христос твои грехи. В силу возложенного на меня сана ныне отпускаю тебе грехи во имя Отца и Сына и Святого Духа. — Он кивнул Хади. — Давай!
Бригадир вдохнул что было сил, нырнул и схватился за край балки. Плечи его вдруг словно вздулись, и он всплыл на поверхность вместе с балкой. Тизини вскрикнул и, освобожденный, забился в руках Кассена.
В этот момент стена начала выгибаться, Хади подхватил Тизини и устремился с ним к выходу. Кассен последовал за ними, но стена уже рушилась. Он поднял руку, чтобы защитить голову и плечи, и заметил даже, что к нему сверху вниз через ступени тянутся руки, но в этот момент кирпич ударил его в висок. Кассен хотел было встать на лестницу, но ноги его подкосились и перед глазами поплыли черные круги.
Глава 12
Когда Кассен пришел в себя, он увидел молодую женщину из магазинчика, склонившуюся над ним. Сам он лежал на коврике перед печкой, а женщина вытирала ему лицо.
— Вот так, тихонько, — произнесла она. — Все в порядке. Вы меня помните? Я — Мойра Макгрегор. Вы — в моем магазине.
— А итальянец и Хади?
— Они на втором этаже. Мы вызвали врача.
Мысли его все еще путались, и он с трудом осознавал, что происходит.
— Моя сумка, — сказал он наконец. — Где моя сумка?
Перед ним вырос здоровенный полицейский Броди.
— А, вот мы и снова среди живых, — произнес он с каким-то неприятным оттенком в голосе. — Теперь-то уж точно придется обрадовать Деву Марию дюжиной свечек.
Он вышел. Мойра Макгрегор улыбнулась Кассену.
— Не беспокойтесь. Вы ведь спасли этому рабочему жизнь. Вы и Хади. Сейчас принесу чаю.
Она пошла на кухню и увидела Броди, стоящего возле стола.
— Я бы предпочел чего-нибудь покрепче, — сказал он.
Она достала из шкафа бутылку скотча и бокал, молча поставила их перед полицейским. Он взялся за спинку стула и подтянул его к себе, не заметив, что под ним стоит сумка Кассена. Так как «молния» была расстегнута, из упавшей на бок сумки вывалились две рубашки, коробочка с причастием и фиолетовая сутана.
— Это его сумка? — спросил Броди. Мойра стояла с чайником в руках перед плитой.
— Да.
Он встал на колени и начал складывать вещи обратно.
— Ого! А это еще что?
По случайности в сумке отстегнулось двойное дно, и первое, что увидел Броди, был британский
